На берегу убегающей реки

Берка Надя

Глаза Габриель вспыхнули радостным светом.

– Но не стоило, Джереми.

Она лукавила. На самом деле Габриель просто обожала, когда из поездок я привозил ей милые безделушки. Она даже отвела в своём кабинете специальную полочку для моих презентов, что тешило моё самолюбие. Я извлёк из кармана маленький свёрток и протянул его Габриель. Она оживилась и стала медленно, словно бумага скрывала хрупкую драгоценность, разворачивать подарок. Наконец она увидела Алебрихе – деревянную фигурку фантастического существа.

– Какая прелесть, Джереми!

– Это из Мексики. Говорят,

приносит удачу. Вы случайно не знаете, куда меня отправят в следующий раз?

– Кажется на какой-то остров в Индийском океане.

– Снова. Когда мне поручат статью о месте, которое известно хотя бы тридцати процентам жителей нашей земли?

Габриель улыбнулась.

– Джереми, ты видел такие места, о которых любой другой человек даже не догадывается. Я же каждый день просиживаю в этом кабинете и единственный вид, который мне открывается из окна – указатель на бесплатный городской туалет. В обед у меня нет возможности заказать мой любимый суп, потому что его готовят минимум сорок минут – я просто не успею его съесть. К тому же от этого кондиционера у меня постоянно болит спина. А теперь давай, продолжай мне жаловаться на свою жизнь. Ну?

Я медленно встал, понимая, что шучу с огнем.

– Замолкаю и отправляюсь собирать чемодан. Удачного дня!

***

Я достал из-под кровати свой чемодан, который вместе со мной объездил уже полмира. После очередного путешествия на нем появляется новая наклейка – напоминание о стране моего пребывания. Знаю, тщеславная глупость. Но мне нравится. Места на чемодане почти не осталось, я задействовал даже дно. Ручка совсем обтрепалась, и в местах появились мелкие трещинки. Думаю, ему недолго осталось. Но когда придет пора отправиться чемодану на пенсию, думаю я не стану выкидывать его. Оставлю. Ведь так приятно будет после смотреть на него, и вспоминать все те удивительные вещи, которые мне довелось увидеть в путешествиях по миру. Думаю внуки, если они у меня когда-нибудь появятся, будут гордиться мной. А сколько историй я им расскажу!

В дверь постучали.

– Входи, Элис.

Дверь отворилась, и на пороге показалось виноватое лицо моей соседки.

– Ну откуда ты знаешь, что это я?

– Элис, только ты так стучишь. Четыре тихих удара. Остальные обычно стучат сильнее и по три раза.

– Теперь я знаю, чем выдаю себя. В следующий раз изменю свою технику.

Элис прошла в комнату и скромно присела на край дивана.

– Как твоя репродукция? – поинтересовался я.

– Моя что?

Я улыбнулся.

– Моне. Ты собиралась повесить его.

– Ах, Моне. Всё в порядке. Уже висит.

Она увидела мой чемодан.

– Ты снова уезжаешь?

– Да. Ты не подашь мне тот свитер?

Элис дотянулась рукой до тёплого свитера и протянула его мне.

– А как же Люси? – Она прошла по комнате и присела рядом с аквариумом. – Мне кажется, она все понимает, как думаешь?

Люси замерла на уровне лица Элис, пытаясь понять, собираются ли ее кормить.

– Поездка будет недолгой. С ней всё будет хорошо.

– Вчера я нашла новое письмо, – вдруг Элис сменила

тему.

– Оу. Ты разбиваешь мужчинам сердца!

– Брось. Не так всё и хорошо. Я рассталась с тем фотографом.

– Что? У вас же всё было хорошо. Как его звали Луи? Нет, Льюис…

– Луис. Оказалось, всё было несерьезно. Знаешь, на что я попалась? На третий день нашего знакомства он познакомил меня со своим отцом. Он оказался очень милым стариком в инвалидном кресле. Мы прекрасно провели вечер. Играли в скрэббл. Было так приятно на время оказаться в семейной обстановке. Но через неделю Луис сказал, что у нас не может быть ничего серьёзного. Представляешь? Кто знакомит со своими родителями и потом объявляет такое? Сама виновата. Уже нафантазировала себе всякого.

– Много детей, рыжего кота и большую чёрную собаку?

– Прости?

– Это я так. К слову. Элис, ты слишком доверчива.

– Ты считаешь меня глупой?

– Я этого не говорил.

– Брось, я же знаю, я странная. Знаешь, я до сих пор собираю красивые фантики от конфет. Никак не избавлюсь от этой привычки. Как то рука не поднимается выбросить их.

– Это не плохо, оставаться ребёнком, но в наше время доверчивость – опасный недостаток. Я волнуюсь за тебя, Элис.

Она взглянула на часы.

– Как быстро летит время. Я опоздаю на работу. Ты не одолжишь мне кофе? С этой работой я никак не успеваю сходить в магазин. Эти вечные недовольные покупатели. Иногда мне кажется, я скоро не выдержу и надену упаковочный пакет какой-нибудь дамочке на голову. Ты не представляешь, до чего бывают омерзительны некоторые дни. Позавчера одна покупательница попросила меня обернуть подарочной упаковкой набор карандашей.

– Но что в этом странного? – удивился я.

– Каждый карандаш отдельно! Сорок пять карандашей! Представляешь?

– Но может тебя утешит мысль о том, что кому-то придется также разворачивать каждый карандаш?

– Я подумываю о том, чтобы сменить работу.

– Но куда ты пойдёшь?

– В газету бесплатных объявлений. У них вечно не хватает людей. Работа не пыльная. Главное требование – быстро печатать и быть вежливой.

– Тогда у тебя получится.

Элис улыбнулась.

– А мне сегодня снова предстоит дальний перелёт. Если бы ни эти самолёты, то мою работу вполне можно было бы считать идеальной.

***

В тот день я находился в международном терминале местного аэропорта. Пил кофе и коротал часы в ожидании своего рейса. Моя работа предполагает частые командировки. К этому я давно привык. Точнее мне пришлось привыкнуть. Самолёты… Я так боялся летать. На борту меня охватывала мучительная паника. Мне хотелось разбить иллюминатор и выпрыгнуть из самолёта ещё на взлёте. Но сейчас я привык. Наверное, ко всему можно привыкнуть. Ведь привык же я жить без родителей. Раньше не мог и подумать о том, что смогу когда-нибудь смотреть субботние комедии без отца. Думал, что без матери никогда не смогу больше спокойно ходить в пиццерию, расположенную на первом этаже нашего дома. А смог. Привык. Так что уж говорить о самолётах.