На бесплодной планете. Наша родина — космос. Романы. Рассказы.

Карсак Франсис

— Быстро назад! — приказал он своим людям. — По пути предупредите товарищей. Я вас догоню.

Он тщательно отрегулировал стрелки механизма, затем вдруг почувствовал, что рядом кто-то стоит, и выругался.

— Ну что за люди! Я же велел уходить!

Мощный удар по шлему заставил его обернуться. Над ним гигантом высился мпфифи в скафандре.

Тинкар выпрямился так резко, что магнитные подошвы едва не оторвались от корпуса. Противник превосходил его ростом на добрых тридцать сантиметров, но, похоже, не был вооружен. Какой-нибудь техник, осматривающий корпус. Мпфифи уже поднимал руку для очередного удара. Тинкар

пригнулся, увернулся от кулака, схватил врага за ноги и отбросил подальше от корпуса. Мпфифи, вращаясь, улетел в космос. Тинкар вдруг пожалел незадачливого противника, вспомнив свое собственное падение. Легкая дрожь пробежала под его ногами.

«Остальные туннели! — догадался гвардеец. — Они взорваны! «Тильзин» вот-вот нырнет в гиперпространство!»

Он побежал — неуклюже, то и дело спотыкаясь и скользя на гладком металле. Город все еще был здесь, и в его корпусе он мог видеть два зияющих отверстия, таких близких и таких далеких, — в них исчезали последние силуэты людей. На обычный спуск времени уже не оставалось: включив двигатели на полную мощность, он спикировал вниз, словно снаряд. Успел заметить, как продолговатый предмет ударил «Тильзин» и где-то далеко впереди вспыхнул свет, а затем влетел головой вперед в одну из дыр, отчаянно пытаясь затормозить с помощью обратной тяги. Шлем его ударился о пол, и он потерял сознание.

Очнулся он в незнакомой комнате, рядом с ним стояли два врача и Анаэна.

— Ну как?

— Ты выиграл, Тинкар. Сейчас мы гасим последние очаги сопротивления в нашем городе.

Со вздохом облегчения он откинулся на подушки.

— Ну что ж, пора возвращаться к своим. Поздравляю, Ана. Смелости тебе не занимать. Впрочем, я всегда знал это. Мы ведь можем остаться друзьями? Хотя, когда ты узнаешь, что я натворил… Я собираюсь вернуться домой и как следует отоспаться! Иолия, наверное, меня уже заждалась.

Что-то во взгляде Анаэны заставило его побледнеть.

— Она… Она не…

— Последняя торпеда мпфифи, Тинкар, попала прямо в госпиталь, где она работала. Иолия вряд ли страдала, она, вероятно, даже не успела сообразить, что случилось…

* * *

Тинкар проснулся с сильнейшей головной болью. Во рту пересохло. Какое-то время он тупо смотрел в потолок, не соображая, где находится. Потом память вернулась, и ему захотелось умереть.

Он лежал в своей старой квартире. На столе, на прежнем месте, валялся рулон с картинами Пеи, которые он оставил, отправившись искать убежища у паломников. Они лежали здесь и в тот день, когда…

Комната провоняла спиртным. Привстав, Тинкар увидел, что у его ног разбилась бутылка, весь пол был усеян осколками стекла. Мигрень усилилась, мозг словно болтался в черепе, ударяясь о кости.

— Неделя! Прошла уже целая неделя!

Он поднялся, осторожно ступая туда, где не было осколков, прошел в кухоньку и жадно напился воды. Потом сел за стол и долго сидел неподвижно, охватив голову руками. Он не мог даже плакать.

Целая неделя!

Тинкар вспомнил, как, словно во сне, несся по улицам города в сопровождении Анаэны и других галактиан. Его приветствовали мужчины и женщины, но он ничего не замечал. Он ворвался в анклав, как слепой добрел до квартиры. В спальне, на неубранной постели еще лежала его пижама и ночная рубашка Иолии. Только тогда-то он

все и понял.

Несколько часов он провел в одиночестве, ходя из комнаты в комнату, пытаясь забыть, поверить в то, что все это неправда. Все вокруг еще носило на себе отпечаток Иолии, и он цеплялся за эти последние мгновения, мгновения, в которые еще мог надеяться на то, что она просто отсутствует, что вот-вот вернется и улыбнется ему. Потом вдруг он осознал горькую правду и рухнул на кровать, сжимая в руках рубашку жены, все еще хранившую запах ее тела.

Затем он хладнокровно, словно речь шла о товарище, павшем в бою, разобрал все вещи, которые хотел сохранить на память или отдать семье, и навсегда покинул квартиру. Он не мог в одиночестве жить там, где все напоминало о ней.

Тинкар пожелал увидеть место, где она погибла. От госпиталя практически ничего не осталось. По невероятной случайности торпеда, пробив корпус, не взорвалась сразу, а пролетела по коридору и попала в помещение, где находились тридцать раненых, два врача и пять медсестер, в том числе и Иолия. От людей ничего не осталось. Даже опознать было нечего. Он отправился к убитому горем Холонасу, а потом ушел, не желая присутствовать на траурной церемонии, вернулся в свою старую квартиру и с тех пор пил до потери сознания, пытаясь забыть, что и сам частично повинен в гибели жены.

Заверещал входной звонок. Он не сдвинулся с места, желая, чтобы его просто-напросто оставили в покое. Звонок зазвенел с еще большей настойчивостью. Он открыл, вошла Анаэна. Она с жалостью посмотрела на него, медленно приблизилась и положила руку ему на плечо.

— Не нужно, Тинкар.

— Не нужно чего?

— Так опускаться. Это недостойно для такого человека, как ты.

Он уставился на нее в упор, почти с ненавистью.

— Тинкара-гвардейца, да? Героя и спасителя? Не просыхающего уже целую неделю? Когда же вы наконец оставите меня в покое, позволите побыть обычным человеком? Повыть в своей конуре от ярости, тоски и сожаления? Да плевать я хотел на то, что там для меня достойно или недостойно... Уходи!

— Даже не знаю, что тебе и сказать, Тинкар. Я понимаю твою боль…

— Нет, не понимаешь! И не можешь понять! Это я ее убил, слышишь? Это я ее убил…

— Не говори глупостей…

— Ты не знаешь! У меня в лаборатории был работающий локатор. И я за несколько часов до нападения знал, что нас кто-то преследует… Мы могли бы подготовиться и встреть их во всеоружии! Но я ничего не сказал, потому что ненавидел вас, галактиан, и был уверен, что, украв мои чертежи, вы и сами построить как минимум один локатор и вести наблюдение! Я переложил свою ответственность на других, не удостоверившись, действительно ли вы обладаете этой аппаратурой! И тем самым я убил ее, убил столь же верно, как если бы, вернувшись в тот вечер домой, задушил собственными руками!

— У тебя… у тебя был локатор?

— А у вас его нету, не так ли? Вы повторяли мне это тысячу раз, но я не поверил! Не поверил потому, что, оказавшись на борту, увидел, что со мной обращаются не как с человеком, а как с парией, неприкасаемым! А потом было слишком поздно! Я не верил ни единому вашему слову! Вы тоже, тоже виновны в ее смерти!..

Анаэна побледнела.

— Пять тысяч убитых! Пять тысяч, не считая Иолии. Мы слишком дорого заплатили за свои предрассудки, Тинкар, а ты — за свою горделивость!