На четвертые сутки после исчезновения
Шрифт:
Данилов. Тоже замуж не выйдешь?
Дочь. Выйду обязательно. Назло всем выйду. Во мне женское начало очень сильно. Что улыбаетесь? Не верите?
Данилов. Верю, интересно…
Дочь. Разве это плохо — иметь свою семью?
Данилов. Хорошо, хорошо!
Дочь. А чего вы тогда смеетесь, я вас не понимаю?
Данилов. Все в порядке, Вера… Не обращай на меня… Я в этих делах сам дурак… Честно-честно…
Дочь.
Данилов. Послушай, давай-ка, делом займемся. У папы были друзья, ты их тут называла: дядя Сеня, дядя Боря, дядя Саша, дядя Гриша, еще дядя Саша… Он действительно с ними дружил?
Дочь. И детей у вас нет?
Данилов. Дети есть. Есть, успокойся. Лучше расскажи, с кем он был в близких отношениях.
Дочь. Со всеми.
Данилов. Ты шутишь.
Дочь. А много детей?
Данилов. Двое.
Дочь(тяжело вздыхает). Бедные детки…
Данилов. Почему бедные? Они не бедные.
Дочь. Папа дружил — с кем мама дружила.
Данилов. Ты уверена? Может быть, ты чего-то не знаешь?
Дочь. Знаю.
Данилов. Что ты знаешь?
Дочь. Все. Не сошлись характерами?
Данилов. Послушай, может быть, у него был какой-нибудь очень личный друг…
Дочь. Женщин у папы не было. У папы была мама.
Данилов. Но так не бывает. Ты можешь чего-то не знать.
Дочь. Перестаньте вы мне… Никого, я сказала вам, не было. С утра и до вечера на заводе, с вечера до утра в своей постели. Не подкопаешься. И так всю жизнь: завод-дом, дом завод. Когда?
Появляется Шура со шприцем.
Шура. Выкинь, Веруня…
Дочь. Хорошо, теть Шур.
Шура возвращается в спальню.
Мы с мамой, если хотите знать, иногда даже смеялись, что у него нет друзей. Мама говорила, это потому, что у него нет своей личной жизни. Ему с людьми делиться нечем. Друзья же, они для чего — с ними делиться надо. А ему некогда было, он работал. (Уходит на кухню).
Следователь быстро что-то записывает в блокнот. Подходит к двери в прихожую и прислушивается. Возвращается Дочь.
Данилов. Тихо как будто… Может, все же ушла?
Дочь. Бабуля не сдается. Никогда.
Доносится
Дочь(стиснув кулачки). Я бы эту бабулю!.. Всегда-то мамулю до приступа доводит!.. У нее у самой муж пропал, ей самой очень плохо, а эта старуха из-за своего сыночка устраивает ей такие сцены!..
Данилов. Вера, постой, не так быстро: из-за своего сыночка — это из-за твоего отца?
Дочь. Да что общего у моего отца с ее сыночком?
Данилов. Он тебе не отец?
Дочь. Мне он отец! Только мне он отец — как отец, а не как ее сыночек, понятно? Она-то, конечно, его родила, а он родил меня, но это ничего не значит. Если он ее сын — тогда мне он не отец. Тогда мне от него ничего не надо, с ней пускай и живет. А если он мне отец… У моего отца с еёшным сыном только оболочка общая — и все. И не дай Бог он был бы другим — я бы его!.. Лучше вообще без отца, чем с таким!..
Появляется Шура.
Шура. Я вас очень прошу: уйдите куда-нибудь. Я никак не могу ее усыпить. У нее от снотворного глаза слипаются, но из-за вас…
Дочь. Теть Шура, куда? Там бабуля.
Шура. Она же из-за вас трезвонит.
Дочь. А мы виноваты?
Данилов. А если выключить свет?
Дочь. Да? Думаете, поможет?
Данилов. Звенеть не будет.
Дочь. Она вам такое устроит — весь город сбежится.
Данилов. Сколько еще так способна звонить?
Дочь. Час, два, три… Месяц, год, пять, десять… Сколько проживет еще — столько и сможет.
Данилов. Я столько не проживу. Какой тут у вас этаж? Пятый?
Дочь. Шестой.
Данилов. Был бы второй — я бы выпрыгнул…
Шура, меж тем, заглядывает в спальню, тихонько прикрывает дверь.
Дочь. Уснула?
Шура. Не знаю. Глаза закрыты.
Дочь. Хоть бы уснула! Три ночи не спит. Я все время с нею, она сама боится. Первое время молчала. Вздыхала… В потолок глядела. Ночью сегодня истерику закатила…
Шура. Надо было снотворного…
Между тем, в дверь звонят. Два-три звонка — пауза.
Данилов. Простите, Шура…
<