На чужих рубежах. Посев
Шрифт:
Он замолчал, дожидаясь возможных реплик и комментариев. Их не последовало, собравшиеся в кабинете люди внимательно слушали американца, а потому он продолжил.
– На данный момент общее население Третьего Рима составляет четыреста восемьдесят шесть человек из них триста сорок семь мужчин и сто тридцать девять женщин. А также куклы общим количеством девятьсот три штуки, из них двести четырнадцать мальчиков и шестьсот восемьдесят девять девочек. Как видите ситуация фактически диаметрально противоположенная, однако куклы нас сейчас не интересуют.
Айзек взял со стола свой планшет.
– Интересуют нас только люди. Сейчас, по прошествии почти двух суток с того момента как люди осознали себя, в обществе наметился
– "Римляне". Во-первых, это мы с вами. Во-вторых, практически всё население, доставшееся нам из периода с начала двадцатого, по двадцать третий век. В-третьих, те представители средневековья и античного мира которое по тем или иным причинам проявляют лояльность к новой власти. Сейчас нас чуть больше одно трети от всех колонистов, и на данный момент рост нашей группы затормозился.
– Рост затормозился?
– Да. Не очень правильный термин конечно... скорее, наши возможности к расширению исчерпали себя. Данная категория колонистов в основной своей массе поддерживает предпринимаемые нами усилия по наведению общественного порядка и положительно оценивает перспективы дальнейшего развития социума Третий Рим. Они оказывают посильную помощь, готовы учиться и перенимать наши... нашу... ну скажем так - культуру.
– С людьми из Новейшего времени и последующих веков, всё в достаточной мере понятно, - вставила Марджи.
– Дети относительно развитых обществ были относительно подготовлены и довольно легко приняли новые условия жизни. В немалой степени благодаря масмедиа и развитию литературы в частности фантастики. Но таковых - меньшинство. Остальные же такие как Свен или Юстициан...
Она посмотрела на невозмутимые лица викинга и римлянина и быстро добавила.
– Я думаю, что на их выбор оказала сильное влияние интегрированная память, а также скрытые модификации организма на генном уровне. Так, например, прошедшие подготовку на роль научного состава, инженеров и техников отмечают значительно повышение уровня интеллекта по сравнению со своей прошлой жизнью.
– Вторая группа. "Эллины" - их почти полторы трети населения Третьего Рима. Самая большая группа и главное, что их объединяет - сельское происхождение, оседлый образ жизни и то, что все они выходцы из традиционных патриархальных обществ с временным разбросом от восьмого века до нашей эры и до двенадцатого от рождества Христова. Это сообщество не однородно и разделено по религиозному признаку, хотя они объединены общим лидером. Возглавляет их некто Эгей Сапанидис. Грек по происхождению, он убеждает своих сторонников в том, что следует покинуть Третий Рим и жить на земле, сохраняя и преумножая память отцов и дедов. Он и его сторонники активно продвигают мысль что наши технологии и знания - суть зло. Более того Эгей вывел целую теорию, и утверждает, что все они на самом деле из одного и того же времени. Злые духи похитили их из их стран и переместили в город греха и порока, а те, кто собирается здесь остаться, достойны жалости, ибо ослеплены льстивыми речами и не видят истину, которую он им несёт.
– То-есть они хотят...
– Они хотят уйти, как только представится такая возможность и организовать свой полис с правильным, по их мнению, укладом жизни, а в дальнейшем, если получится - вернуться на родину. При чём если мы будем им мешать, то они готовы применить силу. Эгей верит, что так как его дело правое, олимпийцы не оставят его сторонников в беде и придут им на помощь. На данный момент они стараются не выделяться. В меру сил и желания приносят пользу городу, а также неумело пытаются вербовать новых сторонников в нашей среде.
– Забавно, - подал я голос.
– Не прошло и трёх дней, а уже начались интриги и заговоры...
– А вот это как посмотреть.
– Поэтому культурные и расовые различия резко отходят на второй план, тем более, что нет общей доминантной группы, способной навязать свою волю окружающим. Поэтому, на первый план выходит мировоззренческий аспект. Культурные религиозные и социальные мины начнут взрываться позднее, когда люди отойдут от шока и смогут создать устойчивые сообщества.
– Ну как нет, - возразил я, - а мы? Вполне себе навязываем эту самую волю...
– Здесь немножко другое. Мы предлагаем проект. Своеобразную перспективу, которую видят и принимают одни, и к которой не готовы другие. Вот если бы мы проецировали насилие... а так, мой взгляд в сложившихся условиях объединение и не могло пойти по другому пути. Я даже не удивлена, что на данном этапе мы видим именно глобальное разделение, а не мелкую дисперсию.
– А вот здесь мисс вы немножко не правы. Ведь есть ещё и третья сторона, - возразил женщине Смит, - "Варвары". Как раз эти ребята видят в нас разрушителей их естественного уклада и попытку навязать им свою волю. Они недовольны в первую очередь тем, что мы, по их мнению, незаслуженно и подло захватили власть в городе. Причём толчком к агрессии служат именно обиды личного или религиозного характера. Например, то что мы отняли у них кукол, навели здесь свои порядки, не живём по заветам духов или не даём им питаться нормальным мясом, что автоматом приравнивается к глубочайшему оскорблению. Мол мы не считаем их себе ровней.
– Мясо?
– Марджи непонимающе уставилась на американца.
– Где они здесь его увидели?
– Да мясо. Обычно, двуногое именующее себя людьми. Хотя в их среде считают, что мы употребляем в пищу, кукол, причём в первую очередь тех, что принадлежали им.
– Господи... канибалы?
– Да, - Смит кивнул.
– Именно канибалы. Не все конечно, но... Просто нужно понять, что "варвары" это в первую очередь представители различных диких племён, довольно примитивных и жестоких кочевых народов, а также выходцы из древних обществ. Их мало, они разрозненны, но они прекрасно понимают друг друга и разделяют примерно одинаковую позицию. А через какое-то время и в их среде появится лидер и учитывая, что в их группе как военные, так и гражданские в прошлом не выпускали оружие из рук, они начнут представлять для нас существенную угрозу.
– Уже представляют, - добавил римлянин.
– Они неуправляемы и наотрез отказываются трудиться или состоять в Легионе. Более того, деканы жалуются, что на некоторых легионеров пример варваров действует разлагающе и они проявляют неподчинение...
– Юстициан, о каком подчинении ты вообще говоришь, - воскликнул Свен-викинг, твоему легиону без году неделя! Доведись мне ранее принять такой хирд, я бы стал говорить о нём как-нибудь кроме как о куче бездельников и тунеядцев, разве что через пару десятков декад, а о каком-либо подчинении обмолвился только после первого удачного летнего похода! Если вообще решился бы плыть с этими проходимцами в чужие земли!
– А ты как-нибудь забрось свои ладьи, и прочие железяки и загляни в тренировочный лагерь!
– ехидно посоветовал северянину примипил, и уже серьёзно добавил.
– Не веришь мне, спроси вон Виктора. Разведчик не даст соврать.
– Если я заброшу драккары и прочие железяки, - буркнул скандинав, - то у нас никогда ничего не заработает.
Я пожал плечами.
– Сам был удивлён. Отряды конечно ещё не слажены, командиры не обучены, многие даже в строю стоять не приучены... Но люди стараются и это видно.