На Дальнем Западе. Охотница за скальпами. Смертельные враги

Сальгари Эмилио

— Вот тебе раз! Как вы его найдете?

— Очень просто! Надеюсь, он спустился в воду не в шубе?

— Разумеется, нет.

— И не взял с собой никакого оружия, ибо оружие могло помешать ему плыть?

— Совершенно верно. Но что же из этого?

— Может ли человек полуголый и без оружия долго путешествовать по этому лесу, еще покрытому снегом?

— Разумеется, нет.

— И если этот человек знает, что поблизости имеется блокгауз, в котором хранится запас оружия и амуниции, а возле блокгауза пасется пара добрых мустангов, то не направится

ли этот человек к данному блокгаузу?

— Все это верно! Но разве такой блокгауз имеется вблизи?

— Я приказал выстроить его, чтобы в нем отдыхать после охотничьих экспедиций. И значит, если я отправлюсь туда, а я именно это намерен сделать, то я могу еще нагнать его.

— Безумие!

— Отнюдь нет! Правда, в состязаниях на кулаках он всегда колотил меня. Но в беге, ого! Пусть кто-нибудь перегонит меня!

— Но безумие пускаться в подобное странствование! Вы потонете на первых же шагах!

— И не подумаю! Я плаваю, как маринованная селедка!

Все попытки отговорить безумца от рискованного предприятия не привели ни к какому результату.

Да, кстати, охотникам скоро нашлось другое и куда более серьезное дело, чем возиться с полоумным англичанином: какой-то обезумевший, должно быть, от голода ягуар, невзирая на летевшие ему в морду бесчисленные искры костра и удушливый дым, разбежавшись, перепрыгнул через огненную баррикаду и очутился внутри пещеры.

Но дикий зверь не рассчитал силы прыжка, и люди были более предусмотрительны, чем хищник американских лесов: за первой огненной стеной возвышалось еще два костра с узким проходом между ними, и ягуар с размаху попал головой в один из этих костров.

В результате его великолепная шерсть вспыхнула, словно облитая горящим керосином, и хищник с яростным воем заметался по пещере, сгорая заживо, ослепленный, ошалелый, но, тем не менее, по-прежнему грозный и опасный.

— Стреляйте в него! — командовал Джон, нанося ягуару, превратившемуся в живой факел, сильный удар прикладом карабина.

Загремели выстрелы, поражая бешеного зверя, началась свалка.

Когда она закончилась и ягуар превратился в мешок с раздробленными костями, охотники тщетно искали лорда Уилмора: англичанин последовал примеру Сэнди Гука и бросился в кипящие воды потока.

Он не намерен был отказаться от удовольствия обменяться с Сэнди Гуком парой кулачных ударов в этот вечер.

— Вот уж если этот кретин потонет, никто не пожалеет! — перевел дыхание Джон, убедившись в исчезновении лорда Уилмора.

— Н-ну, не совсем! — засмеялся Девандейл. — Вы забыли, Джон, про нашего приятеля, мистера Сэнди Гука. Ведь лорд Уилмор, по выражению не очень любезного Сэнди, служит ему дойной коровой, которая дает Сэнди весьма приличный доход. Как же не пожалеть о гибели этой «дойной коровы» аристократического происхождения?

— Неприличный доход! — не унимался Джон. — Правда, когда-то Сэнди получил прозвище «контролера поездов Дальнего Запада», потому что он довольно аккуратно останавливал эти поезда и обирал всех пассажиров. Но эти глупости

он давно уже бросил и мог бы сделаться порядочным человеком, если бы не спутался с этим ипохондриком, который развращает все окружающее своим шальным богатством.

— Будет вам ворчать, дядя Джон. Лучше прислушайтесь и скажите, что значат эти выстрелы, которые гремят уже с четверть часа снаружи! Может быть, краснокожие охотятся за Уилмором?

— Нет, едва ли, — ответил озабоченно старый степной бродяга.

— Тогда что же вы думаете?

— Очень просто: они выстроили плот, подплыли к нашему острову и теперь заняты истреблением еще уцелевшего на острове зверья, чтобы потом приняться за нас. Держитесь, ребята! Скоро нам тут станет жарко! Подтаскивайте ближе к выходу побольше мумий, осмотрите оружие, подтяните пояса. Без схватки нам не обойтись!

И под руководством Джона Максима закипела лихорадочная работа.

Глава IV. Лицом к лицу

Опасения опытного правительственного агента, пережившего на своем долгом веку несчетное множество схваток с краснокожими и знавшего все повадки индейцев, оправдались на деле: многочисленный отряд отборных стрелков подплыл к островку и остановился на некотором расстоянии от него, причем другой, еще более многочисленный отряд удерживал плот при помощи протянутых от него к 6epeгy крепких канатов.

Правда, бурное течение Волчьей реки швыряло плот из стороны в сторону, словно щепку, правда, канаты трещали и по временам волны набрасывались на плот, грозя смыть сидевших на нем людей, но утлое суденышко держалось, не поддавалось, и индейские стрелки методически, не торопясь, делали свое дело: они очищали остров от диких зверей, толпившихся перед входом в пещеру.

В сущности, это было настоящей бойней, потому что индейцы стреляли с очень небольшого расстояния, почти наверняка, явно не подвергаясь ни малейшей опасности: как ни свиреп гигантский североамериканский медведь, страшный гризли, как ни неукротим ягуар, как ни коварен и смел его соперник — кугуар, но при данных обстоятельствах четвероногие хищники были совершенно бессильны перед хищниками двуногими. Два или три ягуара, видя своих врагов на столь близком расстоянии, метались по берегу в бессильной ярости, оглашая воздух ревом, но не решались спуститься в воду: сказывалась кошачья натура.

Огромный медведь, в неуклюжее тело которого впилось с полдесятка пуль из «винчестеров» краснокожих, рассвирепел и полез-таки к плоту, но, едва оторвавшись от берега, был подхвачен бурным течением и унесен в стремнину, как щепка.

Несколько раз его тело мелькнуло среди кипящих волн у порогов, и там, где оно всплывало, на камнях оставались клочья шерсти, а вода окрашивалась в розовый цвет. И затем все было кончено для косолапого гиганта…

А на островке разыгрывались последние картины звериной трагедии: под методически посылаемыми с плота пулями краснокожих падали одно за другим отрезанные разливом от материка животные.