На дальних берегах
Шрифт:
Староста снова зажег осветительный пульсар, взмывший вверх с холодным люминесцентным светом, и достал из котомки три маленьких, миллилитров на сто-сто пятьдесят, глиняных сосуда, перевитых зеленым жгутом. По вкусу зелье дивно напоминало какой-то солоноватый фруктовый отвар с неожиданным привкусом имбиря и огурцов. Сильно на любителя, но пить можно.
Смертельная усталость постепенно начала отпускать, сменяясь просто усталостью. Я села, и почти даже ровно. Аджим тут же вскочил, напряженно всматриваясь в черноту ночи.
— Что там? — почему-то
— Извержение…
В смысле извержение?!
Небо вдруг окрасилось кроваво-огненным всполохом, четко обозначив, где здесь верхушка вулкана. Земля будто вздохнула, чуть приподнявшись и опадая, и затряслась. Треск стоял такой, будто небо раскололось надвое. Я упала, чудом не врезавшись головой в коварный булыжник, торчащий из песка, эльф сохранил равновесие, но слегка присел. Из кратера красивым фейерверком выстрелила магма. Завораживающие зрелище… если смотреть по телевизору, а не находясь в двух часах ходьбы!
— Бежим? — предложил Никсар.
— Некуда бежать. Да и незачем, — обреченно выдохнул Архимаг. Мне стало жутко. Я еще ни разу не слышала в голосе Аджима такой безнадежности. Ни в Хаосе, ни в кургане. Да даже во время битвы с порождениями Хаоса в Эквесе.
— Почему это незачем? — заволновалась я. Новый взрыв заглушил мой голос. Земля отозвалась мелкой дрожью. — Мы можем телепартироваться в порт и сесть на корабль! В открытом море не страшны ни лава, ни волны! Ну, Аджим!
— Медь… родная моя… страшны не лава и волны, а пепел и раскаленный вулканический газ… Они движутся быстро, очень быстро, примерно со скоростью урагана, и могут перемещаться над водой, убивая все живое. От них не спрячешься в море. И не убежишь. Я поставлю щит. Мы сейчас на возвышенности, так что есть шанс переждать, если ты поможешь. Маленький, но есть.
— А Синий Камень?
— Что Синий Камень?
— Город! Там же люди! Они, выходит, обречены?!
Снова грохнуло. По склону Черной Горы потекли огненные струйки, озаряя непроглядную тьму проклятого острова. Должен, должен быть выход! В Помпеях же не все погибли, многие ушли. Но им было куда уходить, все ж таки побольше места, чем тут…
— Медь, я при всем желании не накрою весь город! Да даже при всем твоем потенциале!
— И не надо на весь! Это поток, поэтому хватит небольшого волнореза, чтобы направить его в разные стороны! Тот же щит, только углом. Это безумие, я понимаю… но давай попытаемся? Просто попытаемся!
— Ник, доставай артаний, попробуем сделать контур. Да, я знаю, что он заперт, откроем! Медь, приготовься! Начинается… — прорвавшаяся в словах Архимага безумная надежда была лучше, чем тоскливая покорность. Если и погибать, то лучше так, чем безмолвно ожидая неизбежного.
И потом… может быть, все-таки удастся спасти город?
Наверное, все герои самоубийцы. Ну, или с задатками оных. Не получается иначе.
Просто… там люди.
Я плохо помню, что было дальше… Аджим прижал меня к себе, и мы опустились за большим валуном. С другой стороны привалился
Я впала в какое-то полузабытье, буквально физически ощущая, как из меня постепенно вытекает энергия. Наваливалась просто невероятная слабость, но спать было нельзя. Чтобы не провалиться окончательно, начала рассказывать первое, что пришло на ум. Про садик, школу, институт, друзей и родителей. Про свою прошлую, местами веселую, а местами бестолковую, жизнь. Мне сначала отвечали, а потом замолкли, изредка поглаживая плечо пальцами. Я потом тоже замолчала, уткнувшись в грудь Аджима и, кажется, все-таки провалилась в сон.
Поднял меня Никсар.
Светало. Пейзаж вокруг нас изменился до неузнаваемости. Из вулкана продолжал куриться дымок и текли потоки лавы, но уже было понятно, это остатки. Вокруг нас стоял полуобугленный лес, кое-где еще тлели стволы. Острый, нестерпимый запах гари и толстый слой черного пепла. Небо было серым, будто затянутым грозовым облаком. Но насколько могу судить, мы еще легко отделались. Бывает и хуже. Интересно, уцелел ли город?
Парень бесцеремонно оттащил меня от Архимага и рывком поставил. Ноги подгибались и еще нестерпимо хотелось пить.
— Медь, нам надо идти.
— Да, хорошо, сейчас. Только разбужу Аджима.
— Медь… он больше не встанет. Пойдем.
До меня не сразу дошел смысл сказанного… Я неверяще смотрела на лежащего неподвижно Аджима. Левая рука на груди, правая — откинута в сторону, ветер разметал волосы. Казалось, что он действительно спит. Слишком крепко, чтобы сменить неудобную позу. Слишком крепко…
Мир разбился на миллионы осколков и сияющей пылью осыпался вниз. Сердце пронзила такая боль, что я на мгновение забыла, как дышать, и… лучше б не вспоминала.
“Это я его убила”, — внезапно со всей ясностью осознала я. Я попросила закрыть город, увеличить щит, хотя Аджим предупреждал, что сил на это не хватит, даже моих. Да и брал ли он их до конца? Как-то после Хаоса Ник обмолвился, что после сильного оттока можно и совсем не проснуться, а я проснулась… в отличие от него. Хотя должно было быть наоборот…
Не помню, что Ник говорил дальше, да и говорил ли хоть что-то. Стало все равно: и на него, и на город, и на весь мир. Пусть проваливаются хоть в ад, хоть в Хаос, хоть на дно океана. Плевать.
Вырвалась из рук друга и обняла безжизненное тело, во всех красках представляя, как из меня перетекает тонкая ярко-голубая искрящаяся струйка. С голубой переплелась другая, кроваво-красная, и тоже потекла, окутывая всего Аджима. Стремительно наваливалась темнота, я заскользила в нее, как по гигантской воронке, удерживая на краю сознания только одно — две маленькие струйки. Остальное неважно.
Аджим тяжело, с надрывом вздохнул и задышал нормально.
Струйки иссякли и рассыпались яркими искорками. Чернота стремительно затапливала остатки сознания. Пускай. Теперь можно.