На дальних подступах
Шрифт:
Рассмотрев карту и проанализировав положение, мы с начальником штаба и с начальником оперативного отделения решили, что донесение разведчиков не может соответствовать реальной действительности. В самом деле: как может противник на двух маленьких островках в шхерах разместить целый полк!..
Надо все как следует проверить.
Но наряду с этим решением анализ обстановки натолкнул меня на простейший, но печальный вывод: кроме меня, в базе нет лиц, на которых возложена ответственность за оборону нашей территории. Ну, а если противник начнет высаживать на полуостров воздушные десанты?
Мы же считали, что на рубеже стоят гитлеровские части, а у них уже есть опыт воздушно-десантных операций.
На базе кроме меня было два командира соединений: командир 8-й бригады, которому подчинена половина всех бойцов, составляющих гарнизон полуострова, и комендант сектора береговой обороны. Сектор надо усилить двумя-тремя строительными батальонами.
Проведя на карте прямую линию, соединяющую мыс Копнесудд на севере с островом Тальхольмарне на юге, я разделил всю территорию Ханко на два участка обороны и поручил начальнику штаба Максимову и начальнику оперативного отделения Теумину срочно подготовить организационный приказ.
Первым участком — от границы на перешейке и до проведенной на карте разграничительной линии — будет командовать полковник Симоняк; вторым участком — комендант сектора береговой обороны генерал-майор Иван Николаевич Дмитриев, только что назначенный к нам на должность, которую прежде занимал врид командира базы А. Б. Елисеев, а после его отъезда — начальник артиллерии базы С. С. Кобец.
К месту будет, пожалуй, сказать немного о генерале И. Н. Дмитриеве. Меня обрадовало, что к нам, как только началась война, сам попросился этот опытный артиллерист, до того — начальник морского научно-испытательного полигона. Я знал его давно, еще с двадцатых годов, как очень серьезного партийного работника. В 3-й артиллерийской бригаде на форту Красная Горка он был секретарем партийной комиссии. Перейдя после учебы в академии на строевую работу, он сохранил в себе многие качества партийного работника послереволюционного времени. Не помню, чтобы Иван Николаевич был когда-нибудь рассержен, вышел бы из себя, невнимателен к подчиненным. Всегда ровный, твердый и строгий, он обладал острым и трезвым умом, хорошей памятью и мог, когда нужно, одной точной и справедливой репликой обезоружить спорящего с ним человека. Кроме того, приятно было, что генерал Дмитриев считал Гангут — уже в самом начале войны — почетным местом службы, передовой великого фронта.
Максимов и Теумин ушли готовить организационный приказ, а через несколько минут начальник связи капитан Самойленко доложил мне еще одну тревожную новость. В 1 час 18 минут наши радиостанции перехватили сигнал, переданный в эфир открыто на финском языке: «Начинать, начинать, начинать, согласовать с германским командованием».
Что обозначает этот сигнал, мы, конечно, не знали. Финны что-то должны начать. Войну с нами, что ли?..
Так проходила ночь на 23 июня.
Рано утром на командный пункт базы в этот осточертевший мне подвал приехал командир погранотряда майор Губин. Он доложил о случае, только что происшедшем на границе.
К шлагбауму утром вышел пограничный наряд, возглавляемый начальником заставы в Лаппвике младшим лейтенантом С. С. Зинишиным, в составе старшего сержанта И. А. Сафонова и пограничников Н. И. Ляшенко и Г. Ф. Лысухи.
— Рус, молока вам больше не будет.
И тут же вместе с немцами ушел.
Из будки, находившейся на финской стороне, вышли к шлагбауму два унтер-офицера — финн и немец. Один из них вынул из ножен нож, провел им по горлу и погрозил ножом в нашу сторону.
Мы с Губиным посмеялись, но задумались. Значит, и финны, и немцы даже не скрывают теперь, что они в союзе и что на нашей границе стоят германские части. Не следует ли из этого вывод, что скоро они начнут и более решительные действия.
В третьем часу дня 23 июня из штаба бригады поступило донесение: на нашем левом фланге, в районе Согарс, 13 офицеров под прикрытием двух взводов солдат производили с 13 часов до 14 часов 30 минут рекогносцировку. Форма одежды — не финская. Опять на границе немцы?..
Поздно вечером 23 июня на ближайший к острову Хесте-Бюссе финский остров Вальтерхольм высадились финские солдаты с трех шлюпок. Очевидно, это был взвод.
Соседство для нашей батареи не страшное, но командиру батареи капитану Колину и политруку Митину надо подумать об обороне своего тыла — через штаб я дал соответствующее приказание командиру 30-го дивизиона капитану Кудряшову.
24 июня организационный приказ был готов и подписан. Все становилось на свои места. Были определены не только границы участков и лица, ответственные за оборону этих участков, но и многочисленные строительные, железнодорожные и специальные части обрели своих командиров.
Командир второго боевого участка получил значительные силы, достаточные для обороны и ликвидации угрозы — возможной высадки противника, так озаботившей нас.
Днем 24 июня доставил для нас груз транспорт «Сомерин», накануне вечером из Таллина пришла плавучая мастерская «Серп и молот». Тоже с грузом. Похоже, начальник тыла флота напрягал все силы, чтобы увеличить столь необходимые нам запасы, используя для этого в качестве транспорта даже плавмастерскую. Разгрузив транспорты, мы отправили на них с полуострова еще около двух тысяч женщин и детей. Эвакуированные благополучно прибыли в Таллин.
Вечером 24 июня я получил радиограмму начальника штаба КБФ контр-адмирала Ю. А. Пантелеева. Он сообщил мне приказ командующего флотом: утром 25 июня прикрыть истребителями Ханко налет скоростных бомбардировщиков военно-воздушных сил флота на аэродромы Турку. К этому времени на наш аэродром сели еще шесть самолетов — пушечные И-16 под командой капитана Леоновича. Начальнику штаба базы я приказал выполнить приказ командующего и поднять утром в воздух все наши истребители. Коменданту сектора береговой обороны — открыть 25 июня в 8.00, то есть одновременно с бомбежкой, артиллерийский огонь и уничтожить на островах Моргонланд и Юссаарэ наблюдательные вышки; с этих вышек финские наблюдатели, а значит, и немецкие, с ними сотрудничающие и, видимо, контролирующие своих союзников, просматривали и фиксировали не только приход и уход каждого корабля, но и наблюдали за всем, что делается на рейде, в гавани и в порту Ханко и на рейде Твярминне. Зенитным батареям участка ПВО майора Г. Г. Мухамедова и батареям 343-го артиллерийского полка 8-й бригады майора И. О. Морозова было приказано сбить вышки на сухопутной границе и соседних островах, с которых контролировался каждый наш шаг, на перешейке и далеко за ним.