На дальних тропинках
Шрифт:
Весила вся эта конструкция под полтора десятка тонн, что так же было абсолютно несопоставимо с каменным, по внешнему виду, характером породы, из которой её изваяли зодчие древности.
В общем... Дело было ясное - старый друг, пользуясь моментом, впарил ему совершеннейший неликвид, высвободив золотые - с точки зрения аренды, площади имевшихся в его заведовании Московских складов, переместив артефакт из своих владений в зону транзитных грузов.
Как приняли снабженца его товарищи говорить не будем, ограничившись одной формулировкой - нерадостно.
А после...
А после дела в тихом и спокойном
К счастью для НИИ, криминал особого интереса к стоявшему на окраине города зданию не проявлял - были куски и пожирнее. Кое-как, занимаясь всем подряд, институт выжил. Как ни странно, но на помощь ему пришли всё те же лампы. Производимые в ограниченных количествах вечные зажигалки и вечные спички - последние охотно раскупались хозяйками для своих газовых плит, самую малость, но помогли институту продержаться на плаву до Нулевых, когда в стране, медленно отходившей от охватившего все её члены бардака, стал медленно наводиться хоть какой-то порядок.
Вернувшееся финансирование, хоть и не в таком, как при Союзе, объёме, наконец позволило коллективу, облегчённо вздохнув, вернуться к научной деятельности, лишь изредка, как страшный сон, вспоминая пережитое. Года вновь потекли плавно, не нарушаемые какими-либо сотрясениями, пока, в середине нулевых, в НИИ не прибыло молодое пополнение из числа тех, редких в современное время, молодых людей, которые предпочли соблазнам шумных городов терпеливый труд на благо отечественной науки.
Среди вновь прибывших был и Игорь Маслов, сирота, волею судьбы, или, вернее сказать чуда, оказавшийся в государственной программе развития молодых дарований, которая обеспечила ему, не имевшему за собой ни обеспеченных родителей, ни связей, высшее образование с обязательной отработкой пяти лет по специальности. Сказать по существу, направили молодого инженера-радиоэлектроника в эту глушь только по одной причине - все более вкусные квоты были заблаговременно расписаны среди более, назовём это - приватными кандидатурами.
Своим прибытием Маслов не на шутку озадачил руководство НИИ. Людей-то они просили - факт, средний возраст в коллективе уже плотно подходил к предпенсионному, но зачем им радиоэлектроник - понять или придумать было сложно.
Тем не менее - не отсылать же парня назад, тогда, в следующий раз, и вовсе никого не дадут. В общем, не мудрствуя лукаво, Игорю присвоили звание младшего научного сотрудника и отправили в архив наводить порядок, убирая с глаз и втайне надеясь, что копаясь среди бумаг новоявленный мэ-нэ-эс либо сам сбежит, либо - на второе, впрочем, надежды было мало, проникнется идеями ветеранов и, со временем, займёт подобающее место в коллективе.
Тихая и размеренная жизнь института шла своим чередом. С момента прибытия Маслова в стены НИИ уже прошло около года, и всё это время новоиспечённый сотрудник, не высказывая никакого возмущения, покорно проводил рабочий день в архиве, перебирая и раскладывая по полочкам пожелтевшие от времени бумаги.
Напомнил же он о своём существовании весьма непрозаическим способом - влетев в кабинет директора института без предварительной записи. Виновна в этом, несомненно,
Разумеется, никакого совета там не шло - согласно многолетней традиции, директор, после плотного обеда в столовой НИИ, сладко дремал в своём кресле, разложив перед собой, наподобие пасьянса, папочки с недельными отчётами отделов. Лениво скользя взглядом по бирочкам с каллиграфически выведенными на них темами исследований, он неспешно готовился вытащить одну и провести остаток дня, вникая в ход ведения работ. Результатом сего исследования могло стать, как и поощрение, так и наказание сотрудников.
Наконец, решившись, директор зажмурил глаза - выбор должен был быть совершенно случайным, и покрутив в воздухе ладонью, сжал кулак, выставляя указующий перст.
– Павел Викторович!
– Полный неуместной, в этом тихом царстве, бодрости голос мэ-нэ-эса заставил его вздрогнуть и, начальственно рыкнув, открыть глаза - перед ним, прижимая к груди толстенный и, несомненно древний, фолиант стоял Маслов.
– Ааа... Игорёк?
– Припомнив смутно знакомое лицо, господин Откусов, прозванный по инициалам, ПВО - "Погоди Выполнять - Отменят", прозвище, стоит отметить, весьма точно характеризовало своего владельца, удивлённо крякнул и перетёк из положения полулёжа в более вертикальное: - Чего тебе? Ты что - таблички не видел?
– Запоздало изобразив начальственный гнев, прищурился Павел Викторович.
– Видел, - ничуть не смутившись, закивал Маслов и, не обращая внимания на недовольное лицо директора, выложил перед ним на стол талмуд, внеся хаос в ровные до того ряды папочек: - Но вы посмотрите!
– Осторожно раскрыв по закладке увесистый том он ткнул пальцем в небольшую гравюру: - Вот! Видите?
– И что я должен видеть?
– Опасливо косясь на тщательно вырисованную картинку, несомненно бывшую причиной сбоя его так тщательно выверенного распорядка, осведомился Откусов.
Рисунок, по тщательности линий которого можно было судить о внимании художника, стремившегося передать все детали, представлял собой графическое описание некоего празднования.
Фигурки людей, схваченные автором в движении, исполняли, в этом не было сомнений, некий танец, окружая пару квадратных колонн, занимавших центральное место всего изображения. Присмотревшись, Павел Викторович обнаружил небольшую, погружённую в грунт платформу, на которой, словно на прочном фундаменте, и стояли данные колонны. Довершая картину, художник изобразил в отдалении несколько домиков, солнце - не забыв изобразить на диске доброе, по-отечески улыбавшееся лицо и пучки молний, бивших с лишённого облаков неба прямо в колонны.
Чуть в стороне, директор заметил эту фигурку в последний момент, находился человечек, облачённый в длинные, несомненно жреческие одежды. Его голову украшала широкополая, непривычной квадратной формы шляпа с загнутыми спереди вверх, а сзади вниз полями - сбоку она напоминала попавший в пресс символ бесконечности. В одной руке служитель непонятного культа держал не то дощечку, не то табличку с какими-то каракулями, а другой он опирался на ритуальный посох, чья раздвоенная вершина наводила на мысли об ухвате или греческой букве Омега, перевёрнутой кверху ногами.