На дальних воздушных дорогах
Шрифт:
Машины рванулись с места. Только та, в которой находился наш экипаж, по непонятной причине осталась спокойно стоять. Так прошло несколько десятков минут.
— Послушай, Сергей Михайлович, — нетерпеливо обратился Штепенко к Романову, — спроси у шофера, почему мы тут стоим. Наши ведь уехали.
Романов, немного знавший английский язык, старался разъяснить шоферу смысл вопросов. Тот очень терпеливо выслушал его, любезно улыбаясь, а затем стал что-то разъяснять нам. Из всего его рассказа я понял только, что придется подождать «опе moment».
— Об «одном моменте» не может быть и речи, — рассердился я, — мы стоим тут уже целый
Наконец к нам бодрым шагом поспешил какой-то очень энергичный на вид джентльмен. На сравнительно сносном русском языке он постарался успокоить нас и также подтвердил, что «опе moment» — и мы поедем.
Однако и этот «опе moment» затянулся, и снова пришлось ждать довольно долго. Когда наше терпение было уже совсем на пределе, на горизонте снова появился этот энергичный джентльмен. Он втиснул свое полное тело на сиденье рядом с шофером, и мы поняли, что этот чрезмерно длинный «опе moment» наконец кончился.
Теперь началась настоящая гонка. Наш провожатый старался отыграть потерянное время, пользуясь тем, что шоссе было ровным и пустым. Он заставлял шофера выжимать из машины максимум. Мы мчались вперед так, что телеграфные столбы мелькали, словно колья в изгороди. Стрелка спидометра подскочила на 120 миль и оставалась там все время. Немного меньше скорости иного самолета!
В результате такой сумасшедшей гонки мы вскоре добрались до знакомых улиц Лондона. Вот уже й Миллионер-стрит, и здание советского посольства.
Близился вечер. И все же в столовой посольства нас угостили настоящим русским обедом. Теперь можно было спокойно идти отдыхать в гостиницу.
Особенно усталым я себя не чувствовал, поэтому решил осмотреть свои апартаменты. Простора и уюта хоть отбавляй! Прихожая, гостиная, столовая, кабинет, спальня, еще кабинет, затем две ванные комнаты… Белый мрамор, позолоченная мебель, пушистые ковры — по полу, как по мху, идешь. На стенах картины: охота, еще раз охота и опять охота. Черт побери! Как будто в средневековом замке! Как и везде в Англии, тут почти в каждой комнате был камин, возле которого стояло ведро углей и корзина дров. Самое обыкновенное человеческое любопытство побудило меня узнать общую площадь помещений. Измерив комнаты шагами, я узнал, что в них приблизительно четыреста квадратных метров… Ванная очень напоминала одну из комнат Екатерины II: куда ни глянь, всюду зеркала.
Утром я проснулся рано, оказалось, даже слишком рано — на улице стояла кромешная тьма. Я щелкнул выключателем, чтобы посмотреть время. Уже без пятнадцати восемь!
Ну да, окна были закрыты плотными светомаскировочными шторами. Развалины в разных концах Лондона предостерегали от неосторожного обращения с электрическим светом…
Одеваясь, я заметил, что кто-то до зеркального блеска начистил мои сапоги. Рядом с кроватью стоял удобный столик, которого вечером там не было. На столе блестело серебряное ведерко с кусочками льда. В ведерке стояла бутылка. Вытянув ее, покрытую туманным инеем, я прочитал на этикетке «Белая русская столовая водка». Тут, по-видимому, были убеждены, что офицеры Красной Армии похожи на исчезнувших в сумраке истории горьких пьяниц из числа офицеров царской или белой армий, которые начинали пьянствовать, не успев проспаться…
Одевшись, я немедленно позвонил Штепенко. Мы вместе поехали в английское министерство авиации. Там нас встретил уже знакомый нам подполковник Балструд. Благодаря его помощи мы смогли разрешить все интересующие нас
Когда дела были закончены, нас пригласили выпить кофе. Как бы сам собой возник разговор о самой животрепещущей проблеме — об открытии второго фронта.
— Почему англичане даже не пытаются открыть второй фронт в Европе? — напрямик спросил я.
— Простите, что значит «даже не пытаются»? — удивился мой сосед по. столу. — Ведь наши летчики почти каждый день бомбят промышленные центры Германии!
— Это, конечно, хорошо, но налеты на Кельн или Гамбург до сих пор не заставили еще вермахт оттянуть с Восточного фронта хотя бы одну дивизию. А Красная Армия вот уже почти целый год сражается один на один с главными силами противника.
— Однако, — обиделся собеседник, — кроме бомбежек мы помогаем вам и поставками оружия. Совсем недавно были проведены две недели помощи Советскому Союзу.
Об этой «помощи» я вскоре узнал подробнее.
Некоторые предприимчивые промышленники поспешили воспользоваться ситуацией в целях увеличения своих прибылей. Английские рабочие, которым объявили, что продукцию, выпускаемую в течение этих двух недель, пошлют в Советский Союз, работали с большим подъемом. Производительность труда, как говорили, повысилась почти в полтора раза. И что же? Нашей Родине шла только та часть продукции, которую рабочие произвели сверх плана, а основную ее часть по спекулятивным ценам продавали тем, кто больше платил…
Когда мы уже выпили кофе и собирались прощаться, в комнату вошла женщина-офицер и передала подполковнику какую-то толстую книгу.
— В этой книге маршруты всех предстоящих вам полетов с описаниями и схемами аэродромов, расположенных поблизости от них, — объяснил мне переводчик. — Если господин майор изволит дать расписку, что позже он вернет эту книгу, то он может взять ее с собой.
Я охотно согласился и, расписавшись в соответствующем журнале, стал временным обладателем книги. Перелистывая ее, я сразу же понял, что в книге приведены все данные, которые могут оказаться нам крайне необходимыми в пути: расположение аэродромов, длина и направление взлетно-посадочных полос, превалирующие направления ветров и еще многое другое, необходимое летчику на незнакомой летной трассе. Я поблагодарил за радушный прием и помощь.
Мы сразу же поехали в наше посольство. Там нас ждал военно-воздушный атташе при посольстве СССР в Англии полковник Стукалов. Расположившись в его кабинете, мы с большим волнением выслушали рассказ полковника об авиационной катастрофе, в которой погибли майор Асямов и другие… После того как мы покинули Англию, была создана советско-английская смешанная комиссия под председательством адмирала Н. М. Харламова для выяснения причин катастрофы. Комиссия установила, что причиной катастрофы явилась неисправность правого мотора самолета: оборвавшийся шатун проломил картер, в котором перегретое масло вспыхнуло моментально, как только туда попал воздух. Осколки шатуна и картера пробили бензобак. В крыле самолета образовалась смесь паров бензина и воздуха, которая, вспыхнув, разорвала крыло на куски. Самолет развалился в воздухе. Увы, ни экипаж, ни пассажиры не надели парашютов, и поэтому была исключена даже малейшая возможность спасения, погибли все до последнего… Но чем была вызвана авария мотора, так и осталось невыясненным.