На день погребения моего

Пинчон Томас Рагглз

Кит сбежал в город и, как всегда, нашел убежище в прибрежном баре «И Мурацци» возле моста через По. Его друг Ренцо уже был там, пил какую-то бурду с вермутом.

На земле Ренцо производил на людей впечатление человека слегка флегматичного, возможно, в клинической депрессии, еще и вечно сонного, но рядом с любым аэропланом он оживал на глазах. Как только они начинали выруливать, он расплывался в улыбке воодушевления, а когда колеса отрывались от земли, его личность менялась диаметрально. Он выписывали энергичные пируэты пилота бомбардировщика, bombardier'i — мало кто из них

совершил более одного полета, у многих начинался нервный срыв задолго до того, как они видели какую-нибудь цель.

— Говорю тебе, проблема в том, чтобы просто высунуться и поискать, на что бы сбросить бомбу — ты не можешь прицелиться, плюс к тому, самолет летит недостаточно быстро, когда сбрасывает бомбу, ты хочешь как можно больше кинетической энергии, да, vero?

Кит прищурился.

— Ты говоришь о...

— Una picchiata, пике!

— Что это?

 — Очень крутое пикирование, не то, когда падаешь вниз штопором, тут ты всё время можешь всё контролировать — сбросить бомбу настолько близко к цели, насколько сможешь добраться, потом резко отскакиваешь вверх подальше от взрыва. Думаю, ты мог бы решить, как модифицировать мою красотку, mia bella Капрони, для этих целей?

— Крутое пике? Безумец Ренцо, слишком много стресса не там, где надо, крепление сломается, рулевые поверхности не выдержат, крылья отпадут, двигатель отвалится или взорвется...

— Да, конечно, Si, certo, ну а кроме этого...?

 Кит уже рисовал схему, что-то царапал на бумаге. Ренцо ему уже доверял. Он уже помог заменить двигатели «Изотты Франчини» Ренцо «паккардами» на четыреста лошадиных сил и рассчитал, как установить еще два пулемета Ревелли в хвосте и в нижней части самолета — огромного бомбардировщика-триплана с экипажем из пяти человек, любовно называемого Лукрецией в честь одержимой мыслями об убийствах наследницы рода Борджиа.

— Andiamo, идем, — сказал Ренцо, резко вставая. — Я тебе покажу.

— Только не на этой Капрони, — возразил Кит.

— Возьмем SVA.

 — Там будет ферма Уоррена... Не знаю, не будет ли...

— Macch`e, отнюдь...

Конечно, он был прав. Как только они поднялись в воздух, направляясь к единственному зловещему огоньку на вершине Моло Антонеллиана, Кит начал понимать, что к чему.

— Тебе не кажется, что мы могли бы избрать целью Камбио, нет?

Не то чтобы они еще были там, но цель казалась обоснованной.

— Нет ничего проще.

Ренцо сделал вираж к пьяцца Кариньяно.

— Держись, Ковбой! — ликующе выжимая ручку управления.

Вскоре они летели уже так быстро, что что-то случилось со временем, возможно, они на короткий период соскользнули в Будущее, Будущее, известное Итальянским Футуристам, где события накладываются друг на друга и геометрия деформируется иррационально во всех направлениях, в том числе — в нескольких измерениях, тянущихся в ад, Ад, в котором никогда не могло быть похищенной молодой жены Кита, за которой он никогда не мог бы спуститься, чтобы спасти ее, фактически это был Ад будущего в форме функциональных уравнений, ободранный и опаленный, ничего эмоционального или стихийного...

А потом Ренцо

вез их в трепещущем нападении на целостность конструкции самолета, они плыли над рекой, словно это была просто субботняя прогулка.

Кит понимал, что здесь привлекает. Конечно, понимал. Чистая скорость. Вкрапление смерти в то, что иначе было бы просто аттракционом.

Пике-бомбежка-Го-рода!

О-о, какое веселье

Может начаться!

Смотреть, как они рассыпаются,

Смотреть, как они разбегаются,

Слышать, как они кричат, когда

Мы стреляем из этого

оружия, моя крошка,

Мы можем сбежать,

Когда захотим — 

Можем взмыть вверх,

Земля так близко,

Сбежать прямо у тебя из-под носа,

Мы пикируем и бомбим целый день!

— Слышали тот аэроплан прошлой ночью? — спросила она за завтраком.

 — Громко, да? Как отреагировал твой бойфренд? Или, в смысле, не отреагировал.

Она пристально посмотрела на него.

— Ну ты и ублюдок.

 Кит время от времени обдумывал интересную проблему: как вывести из пике громадный триплан, слетал с Ренцо еще в пару-тройку этих picchiate, самое достопамятное — в августе 1917 года во время инспирированной Большевиками забастовки рабочих на оружейной фабрике в Турине.

— Послушаем еще один из этих криков ковбоев, — предложил Ренцо, Кит согласился, и они с грохотом круто спикировали вниз на большую демонстрацию. Забастовщики разбежались в разные стороны, как муравьи в муравейнике, застигнутые каким-то лучом, более смертоносным, чем солнечный. Кит рискнул поднять глаза на Ренцо, безумного даже в состоянии покоя, и увидел, что сейчас, приближаясь к скорости звука, он превращается во что-то другое...случай одержимости. Кита настигло прозрение, обусловленное скоростью. Это всё связано с политикой.

Забастовку в Турине безжалостно раздавили, забастовщиков убили, ранили, отправили в армию, их отсрочки отменили. Picchiata Ренцо вероятно, была первым выражением в Северной Италии Определенного Слова, которого не существовало еще год-два назад. Но, как прекогнитивное бормотание, голос во сне, оно уже предварительно вошло во Время.

 — Вы видели, как они разбились, — позже сказал Ренцо. — А мы — нет. Мы остались едиными, целеустремленными, непробиваемыми.

— Um vettore, si, да, как вектор?

— Нет, если бы ты нас не выдернул. Если бы мы попали...

— О, — Ренцо вновь наполнил свой стакан. — Это уже — потусторонний мир.

В октябре грянула катастрофа в Капоретто, в которой Ренцо винил забастовщиков.

 — Пустить их к бригадам — наихудшая ошибка, которую могла совершить Армия. Распространять свою ядовитую ложь о мире.

Он перестал носить гражданскую одежду. Теперь на нем всегда была форма. Наиболее заметным элементом, кажется, были орлы.

Однажды ее позвали с улицы дети. Далли подошла к окну. Красивая женщина в довоенной шляпе стояла под окном, держа за руку девочку примерно пяти лет, а с ними, кажется, давно известный Киту негодяй — братец Риф, последний раз она его видела, когда он выбирался из Венеции. Закрывал глаза от солнца.