На "Дейчланде" через Атлантический океан
Шрифт:
Тем временем мы окончили наше погружение, к моему полному удовлетворению. Все в порядке, все функционирует, весь сложный механизм в наших руках.
Я отдаю приказание к подъему, горизонтальный руль ставится на "всплытие", причем я в тот же момент по манометру вижу общую работу руля и наших главных помп. Убедившись, что поблизости не раздается шум винта какого-либо парохода, встреча с которым была бы нежелательна, мы переживаем опасную "слепую минуту", т. е. минуту, когда лодка уже настолько поднялась, что могла бы быть протаранена, и вместе с тем находится еще на такой глубине, при которой нет возможности выставить перископ и осмотреться.
Все,
Длится это недолго. Я стою у перископа и зорко за всем слежу. Вот уже поле зрения светлеет, серебристые воздушные пузырьки поднимаются сверкая, по стеклу проходит какое-то сияние и мерцание, наконец наступает полный рассвет, показывается целая картина и передо мной прозрачные, блестящие волны Северного моря с его пустынным, необъятным горизонтом.
Тут мы окончательно начинаем подниматься. Благодаря перекладыванию руля, лодка постепенно приближается к поверхности воды, причем для ускорения подъема одна из цистерн наполняется сжатым воздухом. Дело пошло быстрее; уже освободилась рубка, показывается палуба со стекающей с нее водой, люк рубки открывается, врывается свежий воздух, и я отдаю приказание:
– Продуть воздушным насосом!
В ответ раздается из центрального поста дикое завывание и свист, между тем как сильный насос выжимает воду из балластных цистерн. Процедура эта происходит быстро; как только освобождается одна цистерна, по обеим сторонам лодки с сильным бурчанием вырывается воздух, и мы постепенно принимаем нормальное надводное положение.
Пока еще мы идем на электродвигателях. Остается последнее- при помощи электрических машин пустить в ход тяжелые моторы Дизеля. Я уже поднялся в рубку, и до меня не доносится ничего из происходящего в данную минуту там внизу. Поступают лишь доклады из центрального поста. Но тот, кто находится внизу, в машинном отделении, присутствует при захватывающем зрелище.
Машинисты стоят на своих постах. По переговорной трубке передается приказание, все в напряженном состоянии. Находящийся тут же механик издает резкий свист и поднимает руку, мелькает несколько быстрых движений, несколько ослепительных коротких молний у коммутатора в помещении электродвигателей; крышки первых вентиляторов нерешительно, как бы нехотя приподнимаются, затем раздается шипение, треск, неровное и бешеное пыхтение, и наконец яростные вспышки становятся более равномерными, и все быстрее и быстрее обе машины входят в свой правильный такт работы.
Пробное погружение закончено, и "Дейчланд" идет своей дорогой. Ветер не стихает, но погода по-прежнему хорошая и ясная. Каких-либо пароходов не видно, мы можем спокойно держаться в надводном положении, но при этом не должны забывать тех особых причин, которые требуют от нас наивысшей осторожности и предусмотрительности во время нашего плавания. День близится к концу. Солнце заходит за темными тучами, что предвещает скверную погоду на завтра.
Ловушка
Так оно и было. Чем дальше мы уходим от берегов, тем неспокойнее делается море, и лодку уже изрядно бросает. Еще у себя в каюте я замечаю степень волнения. Под утро, около двух часов, я просыпаюсь от телефонного звонка, устроенного над моей головой.
Вахтенный
Эйрииг показывает мне на большом расстоянии от нас эту, как бы приближающуюся к нам, светлую точку. Для верности мы объявляем тревогу и ныряем. При этом меня впервые охватывает удивительное чувство поразительной уверенности, дающей возможность так быстро погружаться.
Словно все это самая обыкновенная вещь в мире. Идешь себе в разгар мировой войны на невооруженной торговой лодке, среди мрака ночи. Приближается огонек; возможно, неприятель, и скорее всего, что это он, и быть может, несколько снарядов разнесут нашу рубку, хлынет вода, и немного погодя волны Северного моря сомкнутся над нами.
Однако ничего подобного на случилось. Короткое приказание в централ, несколько приемов с вентиляторами и с рулем, и мы беспрепятственно продолжаем свой путь. Правда, на поверхности воды грубая сила может нам прервать поход, но зато под водой, на глубине нескольких метров, она бессильна помешать нам.
Для верности мы продолжаем идти в подводном положении до рассвета. Около четырех часов мы всплываем. Рассвело окончательно, но и море окончательно расходилось.
Вдали виднеется несколько рыболовных судов, с трудом справляющихся со своей задачей. Вначале мы зорко наблюдаем за ними, но убедившись в их безоружности, продолжаем идти в надводном положении.
Удовольствия уже не испытываешь. Движения лодки таковы, что пребывание в закрытых, проветриваемых только вентиляционными машинами помещениях отзывается на головах и желудках экипажа. Некоторые уже отказываются от еды. Впрочем и на палубе, беспрерывно окатываемой волнами, нет возможности находиться. Немного лучше на рубке за обвесом "ванны" и с ее подветренной стороны. Там столпилось несколько свободных от вахты человек, и, держась за поручни, они набираются свежего воздуха и только отряхиваются, когда какая-нибудь особенно дерзкая волна обдает их своими солеными брызгами.
Так проходит день. Нескольких встреч с пароходами, дымки которых появлялись на расстоянии, мы избежали в надводном положении, изменив лишь курс, предварительно выяснив посредством пеленгований и тщательных наблюдений направление их курса. Это в общем легче, чем может показаться. Зная, во-первых, направление своего курса, можно благодаря пеленгованиям и вычислениям приблизительно определить по карте курс другого судна. Сравнив оба курса на карте с обозначенными, самыми важными, пароходными линиями, почти наверняка знаешь, какого курса должно придерживаться видимое судно.
Вскоре подобное вычисление сослужило нам службу, причем в этом случае оно имело почти документальное значение.
Под вечер погода слегка прояснилась и море немного успокоилось. На западе зашло солнце, красиво осветив тучи.
Все свободные от вахты люди поднялись наверх подышать свежим воздухом и выкурить сигару или папиросу. В помещениях курить строго воспрещено. Все теснятся на подветренной стороне рубки, стоя плечом к плечу или цепляясь друг за друга и плотно прижимаясь к ее стенке. Вид получается удивительный. Словно рой пчел или кисть винограда собирается из людей в грубых, тяжелых морских костюмах. Здесь этикет не особенно соблюдается, пусть люди отдыхают, им нелегко приходится там внизу, и если у кого появляется желание просунуть голову в люк и затянуться раз-другой из трубочки, я охотно предоставляю им это удовольствие.