На дне морском
Шрифт:
— Да ну? — воскликнуло несколько голосов.
— Но волнение мое оказалось напрасным: сети были рыбацкие и к тому же дырявые, в любую дырку иди,- успокоил старшина.
И ребята весело засмеялись.
— Вошел я в бухту, прошел несколько минут серединой и остановился. Прислушался. Глухие стуки раздавались совсем недалеко: видимо, еще шла погрузка. Я направился к берегу и скоро увидел висевшее над грунтом темное пузо транспорта. Прошел к корме, вижу: транспорт двухвинтовой. Решил прицепить заряд к одному на кронштейнов под самое днище, а провода от запалов завязать за лопасть винта. Как только винты начнут вращаться,
— А почему он повернулся? — снова спросил один из мальчиков.
— Да машинист, наверное, машины проверял… «Что же, думаю, делать? Завяжу, а немец опять начнет винты проворачивать?» Я подождал немного. Но время-то у меня ограниченное, и решил: будь что будет, взорвусь, так недаром.
Завязал за лопасть шнуры и, опасливо поглядывая на винт, слез с кронштейна. «Ну, думаю, одно дело сделано, теперь надо поглядеть, чем тут они занимаются». Для этого я решил использовать пристань: подойти под нее, отстегнуть поясной груз и осторожно всплыть. Настил там дощатый, и сквозь щели все видно.
Всплываю под самую середину пристани. По доскам над моей головой туда и сюда снуют люди, перекатывают что-то тяжелое, должно быть бочки. Доски под ними скрипят и гнутся. Я наметил пошире щель и только подплыл к ней, чтобы взглянуть на берег, как над моей головой зарычала собака. По доскам густо затопали ноги, и сразу два или три немца начали что-то кричать. Я тут же опустился на дно. «Ну, думаю, начнут глушить». Но все обошлось. Видимо потому, что скорее всего стоял транспорт и взрывать нельзя было. Да и приняли они меня скорее всего за дельфина. Они часто заходят в бухту.
Вспомнив, что недалеко от пристани торчит из воды огромный камень, я подался туда. Камень оказался целой скалой. Подплыл я к ней вплотную, высунул из воды голову и смотрю. Весь берег завален приготовленным к отправке грузом: ящиками, пушками, танками. Взглянул на транспорт, вижу — погрузка закончилась. «Ну, думаю, надо торопиться, а то как бы взрыв не застал меня в бухте, оглушит, как рыбу».
— А разве на берегу часовых не было? — спросил один из мальчиков.
— Ишь, какой торопыга!-с усмешкой отвечал Нехлебов.- Ты не торопись, а слушай… Поднимался ветер, и вода в бухте начинала вскипать. Это было мне на руку. Можно дышать свободно, никто не увидит пузырей.
Только я собрался уходить, слышу — справа что-то зашуршало, и не успел я повернуть голову, как из-за камня на меня упала огромная овчарка и зубами вцепилась мне в руку выше локтя. От боли у меня потемнело в глазах. Я рванулся изо всех сил и уже в воде услышал запоздалую очередь автомата.
— Не попал? — снова не удержался один из мальчиков.
— Обошлось. Отбежав
«Опять отправляют»,- сказала одна.
«Тот, который в субботу ушел, говорят, наши потопили»,- ответила вторая.
«И этому не миновать».
От пристани донесся лязг цепей. Не отрываясь, я стал следить за транспортом. На его носу заработали паровые лебедки. Транспорт стал медленно отваливаться на середину бухты. Сердце у меня гулко забилось. Из глубины бухты показался катер, за ним второй, потом третий…
«Охрана выходит»,- сказала наверху женщина.
«Боятся, ироды, да все равно не укараулят»,- ответила вторая.
У носа транспорта из воды показался якорь.
Стоявший на носу офицер махнул рукой. На мостике зазвенело, и тут раздался такой взрыв, что вода в бухте всколыхнулась, а в воздух вместе с обломками кормы полетели ящики и чьи-то сапоги. Транспорт сразу пошел кормой ко дну. И фашисты в панике начали прыгать в воду.
«Батюшки!» — взвизгнула на мостике одна из женщин.
«Хорошо! Ах как хорошо! — с удовольствием отозвалась вторая.- Ну, нам, Фрося, надо отсюда убираться, теперь они со злости начнут бить кого попало».
Женщины торопливо ушли. А в бухту с моря влетели катера и начали забрасывать ее глубинными бомбами. Белые огромные шапки воды поднимались в воздух и с шумом оседали.
— А вы как же? — спросил Саша.
— Я — ничего,- улыбаясь, отвечал Нехлебов.- Выбрался из-под мостика, когда все успокоилось, и вернулся на «Малютку». Через месяц рана зажила, но шрам, видишь, остался.- И, подморгнув, добавил: — А ты не верил.
Гармошка
На берегу Синички расположились мальчишки-рыболовы. Кто в рубашке, кто в трусиках. У одного на голове кепка, у другого — бумажный колпак… И вместе с мальчишками усатый мужчина в украинской вышитой рубахе, в соломенной шляпе. Глаза у мужчины серые, а усы, как у Чапаева, закрученные. Это Даниил Глазов. Жил он в Киеве, а на Синичку приезжал отдыхать к старикам.
И всякий раз, как только он появлялся с удочками, его неизменно сопровождали ребятишки. Они любили дядю Даню за его необыкновенную профессию. Он был водолаз. Рассказывал интересные истории. Вот и сейчас, побросав свои удочки, ребята окружили «подводного человека».