На двух планетах
Шрифт:
– Не бойся, мы тебе ничего не сделаем, бедный человек.
"Ко бат", так звучали ее последние слова. "Ко бат!" - этот звук ошеломляюще подействовал на Грунте, - это было одно из странных выражений Фридриха Элля. Так обыкновенно говорил Элль, когда кто-нибудь не мог проникнуться его странными воззрениями и когда он хотел выразить сострадание к скудности человеческого разума. Часто спрашивал его Грунте, что это за слова и откуда он их знает? Элль только улыбался в ответ, тихо повторяя: "Ко баты, - этого вы не поймете, бедные люди!" Все эти воспоминания сразу всплыли в памяти Грунте при звуке непонятных слов. Теперь он старался
Тем временем Ла принесла сосуд, наполненный чудесным марсианским нектаром. Марсиане обыкновенно пили через трубочку, приделанную к сосуду, и эту трубочку Ла пыталась просунуть между стиснутыми губами Грунте. Но старания ее были напрасны, - Грунте не разжимал рта и отвернулся к стенке.
– А ведь баты нелюбезный народ, - смеясь сказала Ла.
– Нет, - возразила Зэ, - Зальтнер совсем другой: он сразу заговорил.
Грунте уловил знакомое имя и, наконец, заговорил:
– Зальтнер?
– спросил он, все еще не глядя на Зэ.
– Ага, - сказала Зэ, - видишь, он отлично слышит и говорит. Послушай-ка, теперь я с ним поговорю.
Она ласково обняла подругу и близко подошла к ложу Грунте. С большим трудом выговаривая заученные немецкие слова, она сказала:
Зальтнер - немецкий друг пить вино, Грунте пить вино, немецкий друг.
Грунте с изумлением взглянул на марсианку, говорившую по-немецки, а Ла, которой эти слова показались страшно забавными, едва удерживалась от смеха. Грунте тоже чуть было не улыбнулся, но, увидя так близко от себя этих обольстительниц, он опять уперся взглядом в одеяло. Тем не менее он вежливо ответил:
– Насколько я вас понимаю, мой друг Зальтнер тоже спасен. Скажите, пожалуйста, где же я нахожусь?
– Пить вино, Грунте, - настойчиво повторила Зэ, а Ла поднесла трубочку к его губам.
Грунте на этот раз не отказался, и вскоре он испытал приятное действие освежающего и бодрящего напитка. Он поблагодарил и задал Зэ еще несколько вопросов, но ее немецкие познания были уже исчерпаны. Тогда Грунте указал на нее, потом на картину и сказал наудачу: - Марс? Марс?
Это слово Зэ запомнила. Она повторила утвердительно:
– Марс - Ну!
– И, гордо выпрямившись, показав на Ла и на себя, она произнесла:
– Ла, Зэ - нумэ!
– Нумэ?! Так вот оно! Вот оно, слово, сказанное ему Эллем: Кланяйтесь нумэ.
Итак, марсиане называли себя нумэ, и Элль это знал!
– это заставило Грунте так глубоко задуматься, что он на мгновение позабыл все окружающее. Он закрыл глаза, чтобы никто не прерывал его размышлений, и лицо его снова приняло суровое выражение.
Зэ принялась за стряпню, а Ла придвинула кресло и села у ложа Грунте. Она внимательно рассматривала вещи, найденные у Грунте, и ее забавляла маленькая книжка, которую она увидела среди них. Это был словарь эскимосского языка, и на виньетке заглавного листа было изображено бушующее море и на нем эскимос в своем челноке.
– Посмотри-ка, - позвала она Зэ: - вот калалек в своем каяке!
Знакомое эскимосское слово поразило слух Грунте и вывело его из мрачной задумчивости. Неужто марсиане изучили гренландский язык? Это было вполне допустимо. Сам он перед поездкой, на всякий случай, усвоил самые необходимые для общения с эскимосами выражения и поэтому сказал:
– Я знаю несколько эскимосских слов. Понимаете ли вы меня?
За его не поняла. Но Ла уже давно занималась
– Я кое-что понимаю.
– Где мои друзья?
– спросил Грунте.
– Здесь только один. Он в другой комнате.
– Могу ли я его видеть?
– - Он спит, но потом вас переведут в одну комнату.
– Как вы попали с Марса на Землю?
Ла не нашла слов, чтобы ответить ему. Она со своей стороны спросила:
– Что вас привело сюда?
Грунте в свою очередь затруднился, как передать на гренландском наречии понятие "северный полюс".
В это время подошла Зэ и принесла кушанья. Грунте замолк и опять лежал в полной неподвижности. Но Ла на эскимосском языке так ласково уговаривала его поесть, и кушанья, которые Зэ протягивала ему с повелительным взглядом, так заманчиво благоухали, что он, наконец, решился утолить свой голод.
Он с величайшей осторожностью приподнялся, попробовал марсианские яства, состав которых ему был совершенно неизвестен. Когда, поблагодарив, он откинулся на постель, Зэ отодвинула обеденный столик, а Ла сказала:
– Прощайте, Грунте. Постарайтесь уснуть.
Она плавно удалилась; Зэ снова задвинула ширму. Грунте опять остался один.
У него кружилась голова от всего пережитого - новые вопросы теснились в его сознании. Он снова хотел приподняться, но тут ему показалось, что что-то насильно приковывает его к ложу, Зэ опять восстановила земное тяготение. Окна затянулись темными занавесками, и Грунте оказался в полной темноте. Издали доносилась тихая музыка, и мелодия сливалась с шумом моря. Грунте задремал.
VIII
ВЛАСТЕЛИНЫ МИРОВОГО ПРОСТРАНСТВА
Твердый дуб и тройная медь
Труд хранили того, кто на суденушке
Утлом, первый доверился
Злому морю...
Так некогда воспел Гораций отвагу мореплавателя, вверившего свой ненадежный чолн чуждой стихии. А теперь турист, уже не колеблясь, всходит на роскошный гигантский пароход, чтобы в несколько дней пройти знакомый океанский путь.
Так же славил марсианский поэт смелость и остроумие марсианина Ара, впервые пустившегося на несовершенном снаряде по путям света и космических сил в пустоту пространства - этот первый полет по мировому эфиру к сияющему соседнему светилу, лучезарной Ба, красе марсианских ночей, тысячелетней мечте всех нумэ. А теперь в распоряжении марсиан были все средства для того, чтобы, независимо от различного положения планет, достигнуть Земли далекой, сияющей Ба. Правда, путешествие с Марса на Землю пока еще отнимало слишком много времени и обходилось очень дорого, но оно было так же безопасно и удобно, как, например, для нас путешествие вокруг света.
Исследование Земли, открытие ведущего к ней межпланетного пути и окончательное воцарение на северном полюсе - все это составляло обширную и важную главу в истории культуры марсиан.
Среди обитателей Марса издавна было много превосходных астрономов, что объясняется исключительной прозрачностью его атмосферы. Математика и естествознание достигли такой высоты, о которой мы, люди, можем лишь мечтать, как о далеком идеале. Кроме того, марсиане умели извлекать из своей планеты все новые возможности и силы. Марс, благодаря особенностям своего строения, еще в большей степени, чем Земля, способствовал развитию культурного народа.