На елке
Шрифт:
– Какъ пріятно доставить удовольствіе дтямъ, не правда-ли? Дти – это моя жизнь! – сказала Надежда Павловна, забираясь на кушетку вмст съ ногами. – Для меня елка – самый пріятный праздникъ въ году: я веселюсь ихъ счастьемъ…
– О, да, это такъ естественно… – подхватилъ молодой человкъ, припоминая выраженіе смертной скуки, лежавшее на лиц хозяйки дома, когда она играла кадриль, веселясь дтскимъ счастьемъ.
– Вы этого
– Право? Какъ это любезно!
– Я сдлала еще хуже, я приготовила вамъ подарокъ съ елки…
– Вотъ, это другое дло. Надюсь, вы не раздумали отдать его мн?
– Вы не стоите. Такой подарокъ можно дать только человку, котораго… къ которому имешь безусловное довріе.
– Я не заслужилъ доврія?
– Любопытно, чмъ?
– Но, Боже мой… вы сами знаете, что нтъ человка боле преданнаго вамъ… Я только вами и живу, вамъ однимъ поклоняюсь…
Надежда Павловна молча смотрла на него своими бархатными, задумчивыми и ласкающими глазами. Кончикъ ея туфли упирался въ его колно, и оба длали видъ, что не замчаютъ этого.
– Когда вы были у Покутиныхъ? – вдругъ спросила она.
– У Покутиныхъ? Но вдь это мой товарищъ, мн даже неудобно было-бы не бывать тамъ, когда зовутъ, – объяснилъ молодой человкъ.
– И тмъ боле, что m-me Покутину вс считаютъ хорошенькой… Кром меня, впрочемъ: я ее терпть не могу. Худа, черна, подкрашенныя рсницы, кокетничаетъ до неприличія, манерна до тошноты. Хочетъ разыгрывать какую-то петербургскую gamine, и сбивается на горничную. Я ее терпть не могу, слышите!
– Вы несправедливы, но я не буду спорить. Для меня вс женщины безразличны, потому что… Онъ наклонился, опершись локтемъ на кушетку, подл самыхъ ея ногъ, и проговорилъ почти шопотомъ:
– Потому что я люблю васъ…
Она не отвчала, только длинныя рсницы ея чуть дрогнули и опустились, и она лниво потянулась плечами.
– Я люблю васъ… – повторилъ онъ еще тише, и еще ниже наклонился къ ней.
– Мама! мама! – послышалось за портьерой: – Варя и Павликъ узжаютъ!
И четверо дтей, раскраснвшіяся, потныя, съ прилипшими встрепанными волосами, вбжали въ будуаръ. Надежда Павловна поднялась съ кушетки и провела рукой по мокрымъ личикамъ своихъ маленькихъ гостей.
– Какъ вы разгорячились! Я боюсь, чтобъ вы не простудились. Роза, присмотрите, чтобъ ихъ хорошенько
Она нжно перецловала ихъ и проводила до гостиной.
– Ахъ, дти! Право, безъ нихъ наша жизнь не представляла-бы никакого интереса, – сказала она съ большимъ чувствомъ, возвращаясь въ будуаръ.
Затмъ она подошла къ бюро, отперла ящичекъ, вынула оттуда маленькій портфельчикъ съ золотыми уголками, и издали, пластическимъ движеніемъ руки, протянула его молодому человку.
Тотъ быстро раскрылъ его, повертлъ, и нашелъ подъ верхнимъ клапаномъ другой, изъ подъ котораго вытащилъ фотографію, обтянутую тонкой атласистой кожей.
– Вотъ это подарокъ! – произнесъ онъ восхищеннымъ голосомъ, и оглянувшись, схватилъ об ея руки и покрылъ ихъ поцлуями. Потомъ рука его осторожно обвилась вокругъ ея таліи, и она, отвернувшись, почувствовала на ше щекотанье его усовъ и жаркое прикосновеніе губъ. Она не сопротивлялась, только вся насторожилась и поблднла…
– Довольно… – сказала она наконецъ, опускаясь на низенькое кресло.
Онъ стоялъ передъ нею, тяжело дыша, и запрятывалъ портфельчикъ подъ пуговицы мундира.
– Когда я васъ теперь увижу? – спросилъ онъ.
Она не тотчасъ отвтила, какъ будто соображая.
– Завтра я ду въ Царское, буду обдать у тетки… – сказала она наконецъ, глядя мимо него слабо блиставшими глазами.
– Но посл обда… вы не останетесь тамъ?
– Я выйду отъ тетки въ половин десятаго, чтобъ поспть на поздъ.
Онъ подвинулся къ ней ближе.
– Съ девяти часовъ я буду на улиц, – проговорилъ онъ тихо.
Она не взглянула на него, только усмхнулась однимъ уголкомъ губъ, и маленькими шагами вышла въ гостиную. Тамъ уже никого не было. Обобранная елка возвышалась темною массой въ углу.
– Роза, фрейленъ Роза! – позвала Надежда Павловна.
На этотъ зовъ сначала выскочилъ откуда-то юнкеръ, потомъ появилась нмочка. Оба имли какой-то растерянный видъ.
– Уложите дтей спать. Пора! – распорядилась молодая женщина. Затмъ она прошла въ кабинетъ и сла подл мужа.
– Ты какъ будто очень устала? – спросилъ тотъ.
– Да, я утомлена. Эта возня съ дтьми, это чистое дтское счастье… на меня все это слишкомъ сильно дйствуетъ, я живу вмст с ними…
– Вы, Надежда Павловна, вы – святая женщина! – произнесъ одинъ изъ партнеровъ, собирая взятки.