На фиг нужен!
Шрифт:
– Что значит «чужие»?! Мы с твоими Бусинками фактически близкие родственники. Так сказать, хреновые сестры, – пошло схохмила Машенька и торжествующе хохотнула: – А ты что думал? Что я буду сидеть и ждать, пока ты соизволишь насытиться? Ну уж нет! Или мы оба живем так, как считаем нужным, или разбегаемся. Все равно терять нечего!
– Я подумаю, – отказался продолжать разговор Рузов и скрылся в комнате для гостей. «С любовницами своими советуется», – предположила Маша и на цыпочках подошла к двери, напряженно вглядываясь в матовое
Мысль о мести не оставляла ее еще какое-то время, но ровно до тех пор, пока не пришло это проклятое эсэмэс, после которого вновь забрезжила надежда на лучшее. «Давай уедем, – писал ей Рузов. – Заберем Иринку и уедем к чертям собачьим, чтобы начать все сначала, как ты хочешь, с чистого листа». Не поверив своим глазам, Маша трижды перечитала сообщение. Не справившись с эмоциями, она набрала Мишин номер и в волнении замерла:
– Да, любимая, – поприветствовал жену Рузов и замолчал.
– Повтори мне все, что я только что прочитала, – потребовала Машенька.
– Давай уедем, – в трубке зазвучал голос прежнего Миши. – Ты, я и Ирка.
– А как же дом?
– Да черт с ним, с этим домом. Новый выстроим.
– А как же «мы в ответе за тех, кого приручили»?
– Ну… Если ты до сих пор не пробила их по своей базе данных, – усмехнулся Рузов, – то, в принципе, им ничего не угрожает.
– Да я и не собиралась, – чистосердечно призналась Маша и поблагодарила мужа: – Спасибо, что выбрал меня.
– Я выбрал нас, – поправил жену Рузов и пожелал ей хорошего дня.
«Трижды хорошего дня», – тут же настрочила ему в ответ Машенька и почувствовала себя такой же счастливой, как в старые добрые времена.
В течение всего дня она вновь и вновь перечитывала сообщение мужа и загадочно улыбалась себе под нос. Градус доверия к миру увеличивался с каждой минутой, и Маше стало трудно переживать это состояние в одиночку, поэтому она позвонила дочери. Но вместо желанного «Здравствуй, мама» нарвалась на вопрос, заданный таким тоном, что у Машеньки сразу же испортилось настроение.
– Вспомнила? – язвительно поинтересовалась Ирина.
– Да я и не забывала о тебе. – Маша пыталась сохранить в себе хоть каплю прежнего настроения.
– Ну, это не новость, – отбрила ее дочь. – Ты по какому поводу? Тебя сроки интересуют?
– Какие? – Маша не сразу сообразила, о чем говорит Ирина.
– Нормально! – делано захохотала та и, прокашлявшись, добавила: – Не волнуйся, пожалуйста, экзамены я сдам, аттестат получу… Хотя, в сущности, какая вам с отцом разница? Вы же современные люди: каждый живет своей жизнью, нисколько не стесняясь и не заморачиваясь. Только знаешь, что я тебе хочу сказать, дорогая моя мамулечка?
– Что? – прошептала Маша.
– Посмотри на себя, пожалуйста, в зеркало.
– Зачем?
– Затем!
– Может быть, твоему отцу? – Голос Машеньки немного окреп.
– Уверяю тебя, нет. Моему отцу будут нужны мои ровесницы. Тетеньки твоего возраста – это отработанный материал.
– Что я тебе сделала? – растерялась Маша и еще сильнее прижала трубку к уху.
– Теперь это не важно…
– Нет, это важно. Я хочу знать, за что ты меня наказываешь?
– За то, что ты неряха!
– Неряха? – переспросила дочь Машенька, досадуя на себя за то, что не нашла силы прервать разговор в тот момент, когда прозвучало ехидное «Вспомнила?».
– Телефон не надо бросать где попало, особенно с открытыми эсэмэсками: «Я чувствую, как твой член входит в меня…» – процитировала Ирина и с сарказмом добавила: – Нормально так, да?
– А ты уверена, что это был мой телефон?
– Уверена. Когда пишут папе, член называют другим словом. Сказать каким?
– Не надо, – отказалась от «расшифровки» Маша и попросила дочь хоть изредка звонить ей.
– Зачем?
– Потому что я люблю тебя, – коротко ответила Машенька и, отключив телефон, бросила его в верхний ящик рабочего стола, где тот и провалялся до самого вечера.
Собираясь домой, Маша обнаружила «пропажу» и в поисках сотового навела порядок на рабочем месте, выбросив в мусорную корзину ненужные презенты – магниты, открытки-мотиваторы, бесполезные блокнотики, валентинки, недоеденные конфеты в смятых обертках и пару фотографий, на одной из которых был запечатлен Феликс.
«Как будто из другой жизни», – вздохнула Машенька и включила сотовый, надсадно зазвякавший от потока приходящих сообщений. «Абонент такой-то не может вам дозвониться» – читала она и улыбалась: этим абонентом был Миша. «Скучает», – обрадовалась Маша и перезвонила ему, чтобы вновь поблагодарить за верность интересам семьи и за решение сохранить брак, невзирая на массу отягчающих обстоятельств. «Абонент временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее», – донеслось до ее ушей, и желание увидеть мужа стало еще сильнее. По дороге домой Машенька, не переставая, набирала Мишин номер и всякий раз натыкалась на знакомое сообщение: «Не доступен… Попробуйте… Не доступен… Попробуйте».
«Последний раз», – пообещала себе Маша и предприняла еще одну попытку дозвониться, которая неожиданно оказалась успешной: Рузов откликнулся после первого же гудка.
– Да, Машуль… – прерывающимся, словно после долгой пробежки, голосом ответил он и откашлялся в сторону. – Ты уже дома?
– Нет, – ответила Машенька и, не выключив телефон, опустила его в сумку: говорить больше было не о чем, достаточно было услышать это дыхание, дыхание спринтера, пришедшего к финишу. – Совет да любовь, – пробормотала себе под нос Маша и поняла, что жить ей больше незачем.