На горе Четырёх Драконов
Шрифт:
Перед отъездом наши друзья предложили:
— А если мы возьмём его к себе? Право, там ему будет лучше. Станет гулять на воле. И нам с ним будет веселее. Ведь такой сторож никого в дом не пустит.
Очень было жаль расставаться с Дёмкой, и всё же, подумав, мы согласились: и старикам будет веселее, и Дёмка узнает, что такое свобода.
Я поехала их провожать. Случилось так, что старики поместились в одном купе, а я с Дёмкой попала в другое. Не скрою, я очень беспокоилась, кем окажутся мои соседи: ведь не все любят собак и не каждый согласится ехать рядом с огромным рыжим псом. Я села на
— Ах ты, какой красавец! А можно тебя погладить?
— Можно, можно, — обрадованно сказала я, и Дёмка вильнул хвостом, поняв по моему голосу, что это человек свой.
Поговорив с Дёмкой, парень вышел, чтобы купить папиросы. И тут же вошла старушка, аккуратно одетая, держа в руке два стаканчика мороженого. Дёмка моментально вскочил и лизнул один стаканчик.
Лакомка Дёмка уже не раз пробовал мороженое и, видимо, не смог удержаться от соблазна. Я притихла, ожидая взрыва старушкиного гнева. Но она засмеялась и сказала добродушно:
— Ах ты озорник, мороженого захотел? А мне как раз и нельзя, горло болит. Да вот внуки на прощание купили. Помоги мне, лохматка. — И она поставила на пол перед Дёмкой вафельный стаканчик.
Третьим пассажиром оказался известный режиссёр. Я спросила его, не возражает ли он против того, что собака поедет в одном купе с ним.
— Что вы, — сказал он весело, — в одном спектакле у нас участвует собака — пудель Мишка, и актёр возит его с собой даже в самолёте.
В общем, всё казалось замечательным, но когда наступила ночь, тут-то и началось!
Дёмка никогда не ездил в поезде и почувствовал себя плохо. Никто не мог заснуть, потому что Дёмка выл, стонал, прыгал, проделывал нечто невообразимое. Я долго старалась его успокоить, но он выплёвывал сахар и колбасу, продолжая неистовствовать. Тогда я была вынуждена встать и выйти с ним в тамбур. Но и в тамбуре всё продолжалось. Дёмка выл так громко, что вскоре в тамбур пришли начальник поезда, проводники. И все они говорили мне возмущённо:
— Что вы делаете с собакой? Почему вы мучаете собаку? Вы её бьёте?
Тщетно я пыталась им объяснить Дёмкино состояние. Они смотрели на меня мрачно и осуждающе. На каждой самой короткой остановке я спрыгивала на перрон, чтобы дать Дёмке погулять. Но он гулять не желал, а однажды не захотел лезть обратно в тамбур. Словом, это была «спокойная» ночь.
Мои старички время от времени появлялись в тамбуре. И я начала думать, что они откажутся от такого жильца. Но вот поезд остановился на нашей станции. Дёмка спрыгнул, уселся на перроне и, когда в дверях показались полюбившиеся ему старики, весело визжа и виляя хвостом, кинулся к ним. Все фокусы сразу кончились. Рядом шла воспитанная послушная собака, которая ничуть не напоминала разъярённое существо, визжавшее в поезде всю ночь напролёт.
…От наших друзей часто приходили письма, где они писали про Дёмку. Он очень скоро привык к дому и к саду, совершал вместе с новым хозяином длительные прогулки. Но вдруг у него появились враги: Дёмка возненавидел коров. Не знаю, чем не угодили ему эти животные. Но он бросался на них с яростью, лаял, старался куснуть за ноги.
Добродушные коровы пытались боднуть свирепого пса.
Старики писали: «…А в общем, он ведёт себя хорошо. Стал популярен в городе, и все обращают внимание, когда он важно вышагивает с нами рядом и на чёрной бархатной ленте качаются медали и жетоны: помнишь, те самые, которые он получил ещё в Москве за чистую породу и знание собачьих дисциплин».
Старики шутили: «Нам просто стыдно называть его сейчас Дёмкой, это ведь уменьшительное имя. Чужим мы всегда говорим, что его настоящая кличка Демон, так записано в его паспорте».
Я была очень занята и года три подряд не бывала в милом городке, в знакомом доме. Меня усиленно звали погостить, но всё как-то бывало недосуг.
Однажды пришла телеграмма. Она заставила меня вздрогнуть. «Дёмка очень болен. Приезжай!» — писали старики.
Телеграмма пришла утром, а вечером я садилась в поезд.
Я шла по тёмной улице городка и вспоминала, как три года назад впереди меня мчался Дёмка, переезжавший на новое местожительство, и звонко лаял, завидев кошку. Я нащупала в кармане кусочек колбасы — мой подарок Дёмке. Но, может быть, он уже и есть не может, этот пёс, с которым стряслось несчастье?
Я тихонько отворила калитку, вошла во двор. И вдруг что-то огромное, тёмное бросилось на меня. Я не успела опомниться, как очутилась на земле. А Дёмка, живой, здоровый, обезумевший от счастья, не давая мне подняться, лизал мне лицо, волосы, руки. Я с трудом вытащила из кармана колбасу, надеясь, что он начнёт её есть и даст мне встать. Но он выплюнул колбасу и продолжал меня лизать.
Выбежали хозяева. Я встала, раздался смех, шутки.
— Наконец мы вытащили тебя из Москвы!
В эту ночь Дёмка не ушёл в свой домик, построенный во дворе. Он пробрался в комнату, где мне постелили постель, и сидел у изголовья, положив длинную острую морду на одеяло. Стоило мне пошевелиться, как он вскакивал и тихонько предостерегающе рычал. Ведь он не спал потому, что боялся, что, стоит ему прозевать, и я уйду. За три года он не забыл меня.
Ренчик-пловец
Ренчик — большой, серьёзный пёс. Это тёмно-серая, почти чёрная овчарка с ласковыми глазами. Ренчик очень любит купаться. Вместе с хозяином он часто плавает в реке. Иногда уплывает так далеко, что видны только его острые уши, которые торчат над головой, как будто по реке движется самодельный кораблик.
Однажды утром Ренчик, как всегда, отправился с хозяином купаться. Дорога к реке вела по краю обрыва, густо поросшего кустами и молодыми деревьями. Ренчик бежал впереди хозяина, обнюхивая дорогу. Вот тут пробежала кошка, оставив после себя ненавистный запах, а тут прошла лошадь, а вот узкая, пахнущая так неприятно полоса — это промчался автомобиль.