На горе Четырёх Драконов
Шрифт:
Звонко смеясь, ребята добежали до условленного места, где ждали их остальные. Все вместе быстро поднялись на вершину горы Четырёх Драконов по знакомой тропке. Обошли мазар со всех сторон, потом подошли к двери и попытались открыть огромный ржавый замок. Перепробовали всю связку ключей, которые Гулям вытащил сегодня утром из отцовского ящика в сарае. Было очень трудно незаметно от бабушки Дилинор сунуть звенящие ключи за пазуху. И вот ключи в руках, а открыть дверь не удаётся.
Неужели придётся уйти, так и не выяснив, что же внутри?
Вдруг Хамид радостно закричал:
—
И вправду, справа в стене почти незаметное отверстие. Единственное местечко среди камня, забитое почему-то деревяшкой. Тут в ход пошли перочинные ножики. Старое, гнилое дерево крошилось. Наконец Хамид с такой силой дёрнул за доску, что она обломилась у него в руках, а сам он, не удержавшись, полетел на землю.
Почему-то все сразу стихли. Вот он, проход внутрь мазара. Щель такая узкая, что в неё, пожалуй, может пролезть только Джабар, самый худой. Все переглянулись. Ребятами овладела какая-то робость. А может, там внутри змеи? Но ведь туда обязательно надо забраться. Хамид сказал нерешительно:
— Ну, давай, Джабар, первым. Я не пролезу.
Джабар нагнулся, посмотрел внутрь.
— Темно, ничего не видно, — ответил он тихо.
— Давайте отковырнём ещё несколько камешков и тогда все вместе попробуем залезть туда, — сказал Гулям, понимая, что Джабару очень не хочется лезть одному в таинственную темноту.
Долго ещё трудились ребята, отбивая затвердевшие, прижатые друг к другу, видимо каким-то старинным раствором, камни. Наконец образовалась порядочная дырка. Но всё же она была такой узкой, что Гулям, первым нырнувший туда, выбрался с трудом на земляной пол, работая изо всех сил локтями и коленями.
Секунду он лежал на земле, не решаясь подняться, прислушиваясь: а вдруг зашелестит гюрза? Ребята тогда и не вытащат его отсюда. Кругом была кромешная тьма. Он беспомощно оглянулся, и вдруг ему показалось, что внутри мазара посветлело: струйки света пробивались сквозь дверные щели. Солнце стремилось проникнуть сюда через крышу, а из проделанного ребятами лаза в стене струился свежий воздух.
— Ну, что ты там? — закричали снаружи. И показалась голова Сабира. — Что ты видишь?
Гулям кинулся к отверстию, в которое карабкался Сабир. Он протянул товарищу руку, помог влезть.
Через несколько минут все пятеро уже стояли у какого-то длинного бугра. Бабушка Гуляма права! Это, наверное, чья-то могила и над ней надгробие.
Гулям сказал:
— Верно. Оно точь-в-точь похоже на острую рыбью спину.
Всё было таким грязным и пыльным. Хамид хотел было проделать в надгробии дырку, чтобы заглянуть туда, но ничего не вышло.
Ну зачем они сюда лезли? Ничего интересного! И почему старики называют это место святым?
— Пошли отсюда, — сердито сказал Сабир, — только перемазались, и дома влетит. Чепуха какая-то. Всё это выдумки.
— Даже играть тут больше не хочется, — пробормотал Шоды.
— Ну нет, — возразил Гулям. — Это всё-таки наша гора, и мы её никому не
Зелёная чалма
Гулям ещё спал, когда громко хлопнула дверь. Ему лень было открыть глаза. Он попытался снова уснуть, но вдруг услышал:
— Апа![2] Они пришли. В пятницу большое моление у мазара. Смотри не опоздай, Дилинор. Грех ляжет на твою душу, и святой не простит тебе этого…
— Моление! — приподнялся на локте Гулям. — Что это ещё за моление?
Конечно, подслушивать было нехорошо и он это понимал, но бабушка Дилинор, уверенная, что внук досматривает седьмой сон, не прикрыла дверь в большую комнату, и Гулям отчётливо слышал каждое слово. Он узнавал голоса: конечно, это старухи Хосият и Аслия.
— Посланник аллаха ещё не очень старый, — шептала Хосият. — Говорят, он правнук того святого, что погребён в мазаре.
— Слава аллаху, — охнула бабушка Дилинор, — правнук!..
— На нём зелёная священная чалма, — раздался голос Аслии. — Он пришёл сюда по воле аллаха и принёс нам святую веру. Он умеет исцелять людей. В пятницу к нему понесут старого Манона, который уже третью неделю не может выйти на улицу, так у него болят ноги.
«Манона?! — внутренне ахнул Гулям. — Так ведь это же дедушка Хамида!»
— Слава аллаху, он исцеляет людей, — шептала Аслия, и Гулям слышал в её голосе рыдания. — Может быть, если бы он пришёл раньше, не умерла бы моя внучка Ойля-биби. Она как птичка угасла на моих руках.
— Надо стараться, чтобы они навсегда остались здесь, — вторила Хосият, — тогда уйдут болезни из нашего кишлака.
И вдруг бабушка Дилинор сказала задумчиво:
— Конечно, святые — это очень хорошо… Но болезни… А разве не лечит болезни наш молодой врач? Он мне дал такие капли, что у меня сразу прошёл насморк, и я спрятала в сундучок порошки от головной боли, которые помогают мне и моей невестке Сайрам. Он хороший врач, и я буду ходить к нему…
— Тьфу! — раздалось совсем громко, и Гулям услышал, как кто-то вскочил. — Это, наверное, твой внук-безбожник учит тебя хвалить молодого врача и забывать старые обычаи.
Гулям едва не захохотал: ай да бабушка Дилинор! Как она разозлила противную Аслию!
Но, видимо, бабушка очень испугалась, что обидела старых подруг, потому что Гулям тут же услышал её робкий голос:
— Пусть простит меня аллах за неразумные слова. Конечно, святые могут сделать всё. А наш врач хорошо лечит людей, наверное, потому, что ему помогает аллах…
Гулям продолжал улыбаться. Прямо по пословице: и овцы в кошарах, и волк наелся.
— Так ты придёшь, Дилинор? — раздался суровый вопрос Хосият.
И бабушка Дилинор прошептала чуть слышно:
— Конечно, приду. Как могу я не прийти к святому мазару…
Гулям, быстро позавтракав, помчался к друзьям. Они уже ждали его у мазара.
Ну как было не рассказать им такую необыкновенную новость!
— Мы должны выяснить, кто это пришёл, — выслушав Гуляма, сказал Сабир и оглянулся. — Пока здесь никого нет. И не должно быть. Неужели нам тут помешают, на нашей полянке?