На горизонте – твоя любовь
Шрифт:
Высадив меня у опознавательного знака, водитель покидает место, а я отправляюсь к Диазу. Преодолев несколько миль, я, наконец, добираюсь туда, куда мне нужно. Рассматривая надпись на надгробии, я не сдерживаюсь и подхожу прямо к буквам. Касаюсь их пальцами, словно пытаюсь почувствовать сквозь них нежную кожу племянника.
– Привет, малыш Диаз, – приглушенно произношу, стараясь сдержать слезы, которые не слушают меня и мгновенно проливаются на щеки. – Я скучаю по тебе. – Опускаюсь на колени и укладываю букет цветов на землю.
Я долго молчу, рассматривая дату его смерти, и пытаюсь держаться, чтобы не завыть от боли,
В ту ночь, когдая я узнала о том, что мой брат Дион – это телохранитель семьи Каттанео, Коннал, я представить не могла, что судьба, обладающая особенно извращенным чувством юмора, решит сыграть со мной злую шутку. Я прожила несколько дней, испытывая краткий момент надежды, прежде чем все снова рухнуло.
Я пыталась выяснить, где покоится Дион/Коннал, но все усилия оканчивались безуспешно. Казалось, будто он исчез, растворившись где-то между реальностью и забытым прошлым. Как будто семья Каттанео сделала все возможное, чтобы навсегда стереть малейший след его существования, как делала всегда с «ненужными» им людьми. Но для Беатрис, которая тоже погибла в той страшной аварии, организовали такие похороны, что, кажется, даже крысы из канализации знали об этом.
– Я кое-что принесла для тебя, – говорю, погружая руку в свою сумку и вытаскивая оттуда несколько шоколадных яиц. – Помнишь нашу с тобой традицию? «Белок» для меня, «желток» для тебя, – грустно улыбаюсь, разворачивая фольгированную обертку. Разломив напополам шоколад, я раскрываю желтый пластиковый контейнер и достаю игрушку. – Волан-де-Морт, – поглаживаю пальцами одного из персонажей «Гарри Поттера» и кладу его на землю рядом с цветами. Собираюсь открыть второе яйцо, но меня привлекает звук
Обернувшись, я замечаю того самого мужчину из новостей, который держит в своих руках бутылку спиртного.
– Такой маленький, – говорит он, безэмоционально смотря на дату рождения и смерти Диаза. – Моя дочь умерла в тот же день, что и этот мальчик. Какое ужасающее совпадение… А сегодня у нее должен был быть день рождения… Вы не против, если я присяду? – спрашивает он, указывая на землю рядом со мной.
– Как вам угодно, – стараюсь держать голос максимально ровным, а внутри чувствую, что запланированная мной, но «случайная» для него, встреча все-таки состоится.
– Спасибо, – говорит он и присаживается на землю. – Не желаете выпить? – интересуется он, кивая на бутылку алкоголя янтарного цвета.
– Нет, спасибо, я не пью.
– Вы сильная. А я не могу прожить и дня без алкоголя после случившегося с моей дочерью. – Он достает пробку из бутылки и, прислонив горлышко к своим губам, делает несколько глотков даже не скривившись. – Ваше лицо мне кажется очень знакомым, – говорит он, указывая на меня пальцем. – Возможно, я ошибаюсь, но вы напоминаете мне девушку, которая работала на подонка Каттанео. Галатея, кажется? Ваше имя настолько необычно, что его невозможно не запомнить. Меня зовут Эван Стоун, возможно, моя фамилия покажется вам знакомой.
«Конечно, она покажется мне знакомой, я ведь уже больше полугода штудирую все новости и о тебе, и о Каттанео, и о вашей общей компании.»
– С чего вы взяли, что я – это она? Или вы таким образом пытаетесь познакомиться со мной? Вам не кажется, что это совсем не подходящее место для этого? Какого черта вы
– Это точно вы, – мужчина усмехается, но его глаза остаются серьезными. – Когда мы еще общались с человеком, которого я считал своим другом, он говорил, что его переводчик – обладательница острого языка, всегда на готовности задавать неудобные вопросы, которые могут ввести в ступор.
– И вы решили, что только Галатея может быть такой?
– Я узнал вас. Только вот ваши волосы… сейчас они выглядят иначе. Вы перекрасились?
– Вы серьезно сейчас? Собираетесь обсуждать это здесь? – недоумевая спрашиваю, пытаясь намекнуть, что здесь вести подобные разговоры – не совсем правильно.
– Извините, я, наверное, совсем сошел с ума, – он закрывает лицо руками. – После смерти дочери, я перестал жить. Я понял насколько сильно ошибался, когда позволял ей делать все, что она хочет и совсем не занимался ее воспитанием. Она была прекрасной девочкой, но я, идиот, был зациклен на том, чтобы сделать все возможное, чтобы заработать все деньги мира. И только когда я ее потерял, понял, что жизнь – гораздо ценнее размера банковских счетов. Но, увы, уже слишком поздно…
– Вы думаете мне это интересно? – равнодушно спрашиваю, хотя на самом деле мне очень интересно выслушать его.
– Если вы все еще слушаете меня, то, думаю, интересно.
– Если вы хотите выговориться, то, может быть, пойдете в бар и расскажете все бармену, который привык слушать душераздирающие истории посетителей? – даю ему еще один жирный намек на место, где мы смогли бы поговорить обо всем.
– Составите мне компанию? – спустя пару минут спрашивает он.
– Вы шутите? – выпучив глаза, интересуюсь.
– Галатея, не думайте, я не маньяк или серийный убийца, который ищет на кладбище себе жертву…
– Вы считаете, маньяки и убийцы сразу признаются в том, кто они такие на самом деле?
– Вы правы… Простите, наверное, я действительно спятил, решив, что могу выговориться вам. Я не знаю как это объяснить, я никогда не делал этого раньше, но, увидев вас здесь, меня будто магнитом притянуло, – говорит он и поднимается с земли, направляясь в противоположную сторону от меня.
– Стойте, – прошу его, взглянув еще раз на надгробие и почувствовав себя не очень комфортно от того, что веду себя так рядом с Диазом. – Если вы в таком состоянии сделаете что-то необдуманное, я буду чувствовать свою вину за это, ведь я могла бы предотвратить это, – говорю, поднимаясь на ноги. – Понятия не имею почему, но я готова предоставить вам свои уши для душераздирающей истории, но только если вы будете пить со мной кофе или чай, а не что-то из того, что предпочитаете пить вы, – указываю на бутылку в его руках.
– Идет, – соглашается он.
– Дайте мне десять минут.
Попрощавшись с Диазом, мы пешком прогуливаемся до старого здания, и, подняв взгляд, я читаю до странности символичную вывеску – «Подземелье». Судя по всему, владельцы не сильно заморачивались, придумывая название этому бару.
Эван открывает для меня двери, позволяя первой войти в местечко для зависимых от алкоголя, и не только, людей. Он отодвигает стул, на который я присаживаюсь, а сам садится напротив.
– Американо без сахара, пожалуйста, – прошу подошедшего к столику официанта.