На грани анархии

Стоун Кайла

— Это было бы здорово, — согласилась Аннет.

— Какие-нибудь проблемы в последнее время? Все ладят?

Аннет нахмурилась еще больше.

— Люди продолжают говорить о том, что случилось в «Винтер Хейвене».

— Это действительно прискорбная ситуация, — жестко сказал Ноа. — Надеюсь, мы сможем избежать подобного в будущем.

— Согласен, — произнес Ли. — Люди просто должны делать то, что нужно, вот и все.

— Два человека мертвы, — тихо сказала Аннет. — Многие горожане шокированы и расстроены.

—

Эй, закон и порядок очень важны, — возразил Ли. — Люди должны знать, что они не могут делать все, что хотят. Не в кризисной ситуации. Мы все должны работать вместе на благо всех остальных. Как по мне, ополченцы — просто находка. Они кормят и согревают нас, так ведь? У меня нет ни одного плохого слова, чтобы сказать о них. Розамонд отлично справляется со своей работой. Как и вы, шеф.

Аннет насупилась, как будто не соглашаясь. Но когда она повернулась к Ноа, ее улыбка выглядела искренней.

— Мы ценим, что вы так часто приходите нас проведать, шеф Шеридан. Это важно.

— Всегда пожалуйста. Мы должны заботиться друг о друге. Чем еще я могу помочь вам, ребята?

Ли усмехнулся.

— Теперь, когда мы решили вопрос с водой, и люди стали правильно фильтровать воду, дела пошли лучше. Однако мы все еще боремся с пневмонией и гриппом.

Аннетт полуобернулась, чтобы посмотреть на людей, сгрудившихся позади нее.

— У людей стресс. Одно дело, когда ты находишься в своем доме, но когда все теснятся вместе, нет возможности уединиться, и конца этому кризису не видно? Это изматывает людей.

— Признаюсь, я начинаю немного беспокоиться о том, что у нас могут возникнуть проблемы с психическим здоровьем. — Ли понизил голос. — Я вижу много симптомов депрессии, тревоги, посттравматического стрессового расстройства. Проблемы с гневом тоже. Дети ведут себя агрессивно. Взрослые то же самое.

— Я поговорю с Саттером о необходимости поиска Прозака и противотревожных препаратов.

Ли покачал головой.

— Нельзя просто так накачивать людей антидепрессантами. Не тогда, когда вся их жизнь так перевернулась. Я не знаю. Я стараюсь поддерживать у всех бодрость духа, но хорошая ободряющая речь просто не помогает.

— Жаль, что нет под рукой психологов, — сказала Аннет. — Нам бы очень пригодилась помощь в этом вопросе.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещал Ноа. Как будто ему не хватает новой заботы.

— Перед катастрофой я прочитал о недавнем исследовании, которое показало, что тайленол можно использовать для блокировки или устранения эмоциональной боли, равно как и физической, — поделился Ли. — Стоит попробовать.

Ноа кивнул.

— Я поговорю с Саттером.

— Есть кое-что еще. — Аннет сделала шаг ближе. — Тина Ганди сообщила мне, что заправка больше не доступна для обычных людей. Я зашла туда во время перерыва, чтобы проверить, и она оказалась права.

— Они объяснили тебе причину? — спросил Ноа.

—

Ополченцы, стоящие на страже, сказали, что припасы на исходе. То, что осталось, нужно для тех, кто охраняет город.

Ли легко пожал плечами.

— Эй, дела обстоят непросто, но легко не бывает нигде. Это правда, что нашим первым помощникам бензин нужен больше, чем нам. У меня нет с этим проблем.

— Не мог бы ты распространить немного этого позитивного настроя вокруг? Мы в нем отчаянно нуждаемся. — Ноа вздохнул и почесал свой заросший щетиной подбородок. Он уже три недели не брился, но в последнее время гладкое лицо интересовало его меньше всего. — Это временно, пока ополчение не найдет свежие источники.

Аннет кивнула, но не выглядела убежденной.

— Совет за это не голосовал, Ноа.

—У нас не получилось проголосовать. — Собрание три дня назад прошло не очень хорошо. Люди испытывали слишком сильное напряжение, были слишком разобщены. Половина выступала на стороне Розамонд, другая половина — громко против. Собрание превратилось в перепалку между помятым Дэррилом Виггинсом и разъяренным Майком Дунканом. Прежде чем дело дошло до драки, Розамонд прекратила встречу раньше времени и выгнала всех.

— Тем не менее, это не совсем по протоколу...

Его рация запищала. Благодарный за отвлечение, Ноа вышел наружу и поднес рацию ко рту.

— Шеридан слушает.

— Ноа! — почти кричал Бишоп.

Ноа дернул головой.

— Оу. Что случилось?

— Ничего! Абсолютно ничего не случилось!

Такого счастья в голосе Бишопа Ноа не слышал давно, точно еще до того, как его семья погибла. Он не мог представить, что это может быть за новость. Если это хорошие новости, он с благодарностью принял бы их.

— Что происходит?

— Друг мой, тебе лучше присесть.

— Просто скажи мне.

— Это чудо! Я до сих пор не могу поверить. Я стою здесь, смотрю на нее и не верю.

— Аттикус Бишоп, если ты не...

— Это Ханна.

Сердце Ноа замерло в груди. Мир остановился. Птицы перестали петь. Солнце померкло в небе.

— Значит, нашли ее тело?

— О нет! Это гораздо лучше. Мы нашли ее. Мы нашли Ханну. И Ноа — она жива!

Ноа резко сел. Прямо на бордюр. Его ноги подкосились, а живот резко дернулся вверх. Холодный, мокрый снег просочился сквозь брюки. Он не почувствовал этого.

Ноа не мог дышать. Он не мог говорить. Он с трудом пытался сформировать связную мысль. Его разум гудел, как улей, все вокруг размывалось и отдалялось.

Он не мог осмыслить слова Бишопа. Они не имели смысла.

Этот сценарий снился ему тысячу раз. Каждый раз Ноа просыпался весь в поту, пульс учащенно бился, а потом возвращался в холодную тихую спальню и горе пробивало еще одну дыру в его сердце.

— Ты хорошо меня слышал? — Рокочущий голос Бишопа вернул его обратно. — Ноа, ты слышал?