На грани искры
Шрифт:
Дядька не понял, чего я к нему привязался, но снисходительно ответил, что вход для посетителей и просителей один, а через парадные двери нас в любом случае не поведут.
Ну и отлично! Успел кинуть мешок в уголок, а потом уже шагал по дворцу, немного успокоившийся.
На Правителя мы посмотрели лишь издали. Завели нас в огромный кабинет, где ОН САМ сидел за массивным столом.
Честно говоря, я ожидал увидеть что-то более… величественное. Правителем оказался мужчина лет сорока с небольшим, с гладко выбритым лицом и длинными, собранными в хвост тёмными волосами. Глаза холодные,
Мы с Санни выполнили всё согласно этикету: и поклонились, и позу подобострастную приняли с опущенной головой. Очень неудобно оказалось так стоять. Без разрешения смотреть долго в глаза нельзя. Да что там глаза, я толком и обстановку не рассмотрел! Кроме своих белых туфель и на блестящего паркета под ними, ничего не увидел.
Правитель и слова не сказал, за него помощник зачитал распоряжение. Что-то там про благодарность, которую не измерить деньгами. С этим я был совершенно не согласен! Могли бы и деньгами одарить, я бы не обиделся.
Потом упомянули, как нужны стране преданные люди, а мы такие молодые, у нас всё впереди, и потому самое лучшее, что может для нас сделать Правитель, — это дать возможность и дальше познавать новое. Как только закончим школу травников, так сразу поедем учиться на «Плато мечты». Это, значит, и будет нам благодарностью Правителя. И всё.
— Идите, молодые люди, — сказали нам.
Мы и пошли.
Не у одного меня это посещение вызвало недоумение. Санни тоже выглядел слегка ошарашенным. В принципе, получили костюмчики симпатичные да ещё и бесплатные. Уже, считай, с десяток золотых в них заложено.
Возле выхода я сделал вид, что ногу натёр. Притормозил, поправляя пятку, и — цап! — свой мешок-невидимку схватил.
Уже в гостинице мы с Санни всёприкидывали: говорить кому, что Правителя видели, или лучше промолчать? Я бы не поверил, если бы мне кто-то такое рассказал.
— Не будем позориться, — решил Санни. — Доказательств никаких нет, ещё засмеют.
С этим я был полностью согласен. Прихвастнуть, конечно, хотелось, но я здраво понимал, какая обратка последует. Нам не поверят, высмеют, да и сопровождающий строго предупредил много не болтать — расследование убийства советника ещё не закончено.
— Не говорим никому, — поддержал я друга. — Мало ли, вдруг это тоже проверка? Нам же ещё какую-то учёбу пообещали. А там, глядишь, и на службу примут.
— Точно, в род Лирван! — отчего-то подумал Санни.
— К этим-то с чего? — не понял я.
— Они зелья продают, мы им нужны будем. И Правитель за нас похлопочет.
— Не сочиняй, — отмахнулся я. — С чего бы Правителю за нас хлопотать? Тем более у рода Лирван свой травник есть, — намекнул я на Рия.
Документы, медальоны и какие-то браслеты-пропуска на поступление в ту особую школу нам привезли через месяц. Строгий мужчина передал каждому комплект, заставил поставить подписи, подтверждая
Этот же поверенный по делам Правителя снова напомнил: молчать, не рассказывать о большой привилегии. Да мы и не собирались.
Единственное, Санни попросил свой экземпляр документов, медальон и браслет спрятать в мешке. Бабушку он тоже не планировал извещать — мало ли, расстроится ещё. Она ведь не в курсе, что мы оказались причастны к аресту её дочери.
К слову, информации на этот счёт нигде не появилось. Никто не сплетничал, не обсуждал. Кумушек на рынке больше интересовали цены на новый урожай, а смерть советника уже подзабылась.
У нас же появились другие хлопоты и заботы. Всё, что посеяли весной на личных огородах, пора было собирать. И снова помогло моё особое видение.
Огород, оказывается, нужно было пропалывать, убирая сорняки. А мы всё в делах и заботах, как-то не до того было. Зато благодаря моему видению быстренько отсортировали растения с магией от ненужных, высушили и подготовили к сдаче зельеварам.
Эти важные дядьки приехали в середине осени. Ученики вынесли на площадку рядом с привратницкой столы и разложили свои запасы.
Мы с Санни в первый день приткнуть стол не успели. Зато внимательно наблюдали, как ведётся отбор трав, как зельевары выбирают и бракуют собранное. Не уверен, что они видели магию в растениях, но самой магией активно пользовались, то и дело кидая заклинания на кучки засушенных растений.
Каждый зельевар имел от двух до трёх помощников из числа бывших учеников нашей школы. Те ходили гордо задрав носы, демонстрируя, как им по жизни повезло. Они же катили тележки, куда сгружали выбранные магами травы, сушёные цветы и корешки.
Отбраковывали зельевары много, не стесняясь высказываться о нерадивых учениках.
— Гниль и плесень! Это что такое?! — возмущался один из магов, показывая на кучку травы, собранную братом Мерка. — И это выпускник школы?!
Парень краснел и бледнел, слушая отповедь.
Пожилой маг ещё четверых учеников прилюдно отчитал, в итоге его тележка оказалась меньше всех заполненной.
Этот зельевар сразу бросался в глаза: долговязый, сутулый, с бледной кожей, будто редко видел солнце. Лицо у него было вытянутое, с впалыми щеками, а нос крючковатый, словно у хищной птицы. Он всё время морщил лоб и нервно перебирал пальцами длинные рукава своей мантии. И мантия у него была не как у остальных — не строгая тёмная, а выцветшая, в разводах и пятнах, будто пропитанная всеми зельями, какие он когда-либо варил.
Мы, готовясь ко второму дню этих своеобразных смотрин, переживали. Правда, тряслись и волновались все ученики первого года обучения. Наши растения отличались от собранных старшеклассниками. Помню, преподаватель нас уверял, что ничего сложного в плане сушки и хранения нет. Но кто его знает…
Тот вредный зельевар на первом же столе нашёл, к чему придраться. Отчитал парнишку, попутно охаивая всю школу.
Мы с Санни стояли примерно в середине ряда, и когда до нас дошла очередь, я уже мало что понимал от волнения. Не привык к такому прилюдному порицанию.