На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло»
Шрифт:
Самолет электронной разведки (ELINT) имитировал бомбардировщик, идущий на прорыв, и часто даже пересекал чужую границу. На перехват вторгшегося самолета поднимались истребители противника. В этот момент экипаж самолета-шпиона должен был измерить параметры излучения обзорных РЛС и вычислить интервал между захватом цели и взлетом перехватчиков. Если в дело включались зенитчики, то операторы самолета-шпиона должны были также измерить и параметры излучения их стрельбовых РЛС зенитных батарей. Иногда ставились совершенно безумные задачи оценить эффективность первого залпа (!) и только потом поворачивать домой!
Советские задачи «вынюхивания» были, естественно, аналогичны тем, которые вели американцы. Каждый оператор должен был внимательно наблюдать за частью закрепленного за ним спектра эфира, отмечая в своем вахтенном журнале
Сначала эти самолеты использовались на Тихом океане для ведения электронной разведки за Седьмым флотом США и его базами в Тихом океане, писал Марио де Арканжелис в своей книге «Радиоэлектронная война: от Цусимы до Ливана и Фолклендских островов»: «У русских основным аэродромом базирования был Петропавловск-Камчатский… На борту каждого Ту-16Д, кроме штатного экипажа, находилось по семь операторов РЛС и офицер, все специально обученные для ведения электронной разведки. Оператор самолета, отвечающий за наблюдение в Х-диапазоне частот, начинал слышать в своих наушниках частые звуковые сигналы стрельбовых РЛС, которые обычно работали в этой частотной полосе. Это означало, что советский самолет обнаружен американской РЛС и сопровождается как потенциально опасная цель. Если бы в этот момент самолет не изменял курс и не отворачивал подальше от ракетной базы, то он, вероятно, стал бы легкой целью для ракет Hawk Nike-Hercules, которые в то время были основным средством ПВО стран НАТО. Поэтому Ту-16Д разворачивался и направлялся назад, неся на борту драгоценные катушки магнитной ленты с записанными сигналами американских РЛС и радиотелеграфными сообщениями между американскими постами командования, центрами управления и авиабазами на Дальнем Востоке и на Тихом океане. Сразу же после посадки самолета эти материалы отсылались в русский Центр разведки сигналов, находящийся в бетонном бункере, скрытом в лесах близ Москвы. Здесь специалисты РЭБ тщательно анализировали собранные сигналы, пытаясь определить характеристики американских РЛС в том районе и обнаружить любые внесенные в них новшества».
В электронном шпионаже, утверждает автор, русские превосходили всех.
В отличие от американцев они строго соблюдали радио/РЛС молчание, почти всегда выключали свои локаторы при обнаружении американского самолета-шпиона.
Так, в апреле 1956 года Первый секретарь ЦК КПСС Хрущев и премьер-министр СССР Булганин на борту крейсера «Орджоникидзе», в сопровождении эсминцев «Смотрящий» и «Совершенный», вышли из Кронштадта и направились в английский Портсмут. Вдоль маршрута похода советских кораблей несколько разведок НАТО развернули мониторинг ELINT силами флотов, авиации и наземных станций перехвата, организовали сеть приемников. Однако за три дня перехода корабли Балтфлота СССР ни разу не включили свои радиоэлектронные средства.
…Вот почему Бучер не передал SITRЕР из оперативной зоны Pluto. Радиолокационные станции на крайнем юге Приморья получили приказ закрыть вахту: «Пуэбло» уже был под колпаком.
23 января 1968 года, полдень.
Бахья-Мотель. Сан-Диего, Калифорния.
Люди не должны узнавать о гибели или бедствии близкого человека по радио или телевидению. Это особенно жестоко, если дело касается военнослужащего.
«Судьбе угодно, чтобы представители человечества, которые стали первыми мирными покорителями Луны, остались там навеки. Эти мужественные люди Нил Армстронг и Эдвин Олдрин знают, что надежды на их спасение нет. Но знают они и о том, что их жертва несет человечеству надежду. Они жертвуют своей жизнью во имя самой благородной мечты человечества, во имя поиска истины и понимания… Оплакивать их будут их близкие и друзья, их народ, все народы мира, и сама Земля, которая осмелилась послать их в неизвестность. Свои подвигом они заставили людей всей планеты почувствовать свое единство и укрепили человеческое братство…»
Этот некролог, к счастью, никогда не был произнесен. Но он был загодя написан спичрайтером президента Никсона, и текст совсем недавно раскопали в Национальном архиве США. Ничего удивительного или шокирующего, для Юрия Гагарина тоже заготовили три варианта сообщения ТАСС — на случаи удачного полета, невыхода на расчетную орбиту и гибели первого космонавта.
Не вина прессы, что в случае «Пуэбло» обязательный этический принцип предуведомления семей был грубо нарушен. Блюсти его обязаны не журналисты, а флот. Но флотские верхи оказались настолько ошеломлены случившимся, что о родственниках никто не вспомнил. Флот ограничился объяснением (извиниться не удосужились): «Не представлялось возможным отыскать всех жен военнослужащих “Пуэбло” в столь короткое время».
Роза Бучер услышала о пленении своего мужа вместе с кораблем в специальном «break-іп» — на Эн-Би-Си прервали экстренным сообщением утреннее телешоу в 08.07. Конечно, она растерялась, была испугана, но не заплакала. Как пресса узнала о случившемся, для Розы осталось загадкой, но СМИ всегда опережали официальные сообщения или визиты к ней чинов Navy разного ранга в течение всего последующего года.
— Роза находится сейчас в Бахья-Мотель, апартамент 167, — продолжая всхлипывать, сказала Джин Хэмпфилл в телефонную трубку, вызвонив мужа в казематах старой артиллерийской батареи в Пойнт Лома. Лейтенант-коммандер вспомнил, как несколько недель назад они общались с Розой по телефону, и она сказала, что будет в мотеле ожидать возвращения мужа из похода, а потом с сыновьями полетит к нему в Иокосука.
Они дружили семьями. Под началом Ллойда Бучера, которого близкие и друзья звали «Пит», в начале 1960-х годов лейтенант-коммандер Алан Хэмпфилл прослужил 2 года на субмарине USS Ronquil (SS-396). Бучер был старшим помощником и, следовательно, вторым офицером на лодке, лейтенант-коммандер в должности оперативного офицера считался третьим лицом в экипаже.
— Я постараюсь приехать к Розе, как только сумею вырваться, — сказал Хэмпфилл. — Через полчаса у меня доклад начальству, постараюсь закончить его как можно быстрее.
В половине десятого утра он с трудом смог дозвониться Розе в мотель. Жену плененного командира уже плотно обложили репортеры, ей постоянно звонили в номер и дежурили с телекамерами под ее дверью. Роза попросила портье ни с кем ее не соединять. Не без труда Хэмпфилл убедил телефонного оператора мотеля, что он не является еще одним журналистом, а друг семьи, в помощи которого сейчас остро нуждается миссис Бучер.
В глазах Хэмпфилла Роза была и остается до сих пор хрупкой, прекрасной и совершенно наивной дамой. Она из тех людей, которые не держат ни на кого зла и отчаянно верят, что и все другие поступают так же… Она истая католичка и очень домашняя. Как никто другой, она была совершенно не готова к публичности. Но, как оказалось, под образом мягкой и пушистой домохозяйки скрывался твердый нравственный стержень, недюжинное самообладание и решительность.
Хэмпфилл своим предельным лаконизмом несколько удивил руководство Военно-морской электронной лаборатории. Доклад, запланированный на час, был стремительно свернут за двадцать минут. Лейтенант-коммандер гнал машину в Бахья-Мотель так быстро, как только мог, наудачу не повстречав ни одного полисмена. Под дверями Розы он застал больше двух десятков репортеров и не меньше десяти телекамер. Увидев офицера в морской форме, журналисты попытались заговорить с ним, но он прошел мимо. Другой бывший соплаватель Пита, Боб Смит, и его жена Фрэнки встретили его в комнатах Розы.
На лице Боба было написано крайнее раздражение и огромная жалость к самому себе. Чувствовалось, что он на чем свет костерит себя за проявленное благородство души, поскольку добро, и это всем хорошо известно, не бывает безнаказанным.
Боб, как умел, сражался с настоявшим обвалом телефонных звонков. За исключением единственной грубости, прорвавшейся у него в разговоре со службой новостей Си-Би-Эс в Нью-Йорке, Боб Смит общался с журналистами вежливо, осторожно и очень округло. Смиту ужасно не хотелось, чтобы прямо или косвенно его имя ассоциировали с персоной, которая сдала врагу боевой корабль США — впервые после войны 1807 года. Поэтому он терпеливо объяснял людям СМИ, что «Пуэбло» никакой не боевой корабль, а вспомогательный — как, например, морской буксир, или грузовое судно, или танкер…