На грани полуночи
Шрифт:
Дело не в том, что у него были моральные принципы, в которые не укладывалось трио с незнакомками. Напротив. Девочки были прекрасными. Очень сексапильными. Просто сегодня настроение у него было ниже плинтуса. И с этого момента станет еще хуже.
Лицо, которое смотрело на него из зеркала в ванной, было и знакомым, и странным. Лицо его мертвого близнеца. Таким мог бы стать Кев. Они не были так похожи, как другие близнецы, но собственная рожа была для Шона лучшим ориентиром. Поверхностные детали были одинаковыми. Сильное мускулистое тело, плюс-минус несколько шрамов.
Но сегодня на его мрачном лице не было никакой ямочки. Под глазами залегли темные тени, придававшие светло-зеленым радужкам странную бледность. Впадины под скулами, казалось, были вырезаны топором. При резком освещении кожа выглядела сероватой. Бледный зомби. Как раз то, что надо, чтобы пугать детишек за плохое поведение.
Пялиться на себя в зеркало восемнадцатого августа – достаточная причина, чтобы задуматься, насколько его лицо все еще напоминало лицо Кева, а насколько уже нет.
За пятнадцать лет тяжелой жизни он стал жестче и сильнее. Появились косые морщинки вокруг глаз и углубления вокруг рта.
Пройдут годы, а схожесть их черт продолжит исчезать, пока Шон не станет скрюченным, беззубым, нудным, лысым старикашкой, много раз прожившим короткий промежуток жизни Кева. Огромная бездна лет.
Шон распахнул шкаф с лекарствами и просмотрел содержимое.
Экседрин [2] . Вытряхнув четыре таблетки, он бросил их в рот, разжевал и проглотил. Наклонившись вперед и прижавшись пульсирующим лбом к прохладной фарфоровой раковине, он разразился длинной очередью матов.
[2] Таблетки, обладающие жаропонижающим и противовоспалительным действием, ослабляют боль.
Все это полное, абсолютное дерьмо. Разве время не должно было его излечить? Разве это не естественный процесс, как движение материков? Он так старался этого избежать, но проклятое чувство кружило над ним, как стервятник, ожидающий шанса выклевать ему глаза и разодрать плоть. Иногда Шону просто хотелось лечь на пол и позволить этому старому стервятнику проделать все, что ему угодно.
Вот так все и начиналось. Так все усилия, да и сам Шон, летели псу под хвост.
Он должен убраться отсюда. Смыться, не выпив кофе и не обменявшись любезностями, конечно, грубо, но лучше уйти до того, как очаровательная секс-машина прошлой ночи на глазах превратится в ворчливого зомби.
Осторожно понюхав подмышки, Шон чуть копыта не откинул. Но принимать душ слишком рискованно. Как и кофе, с сожалением заключил он, глядя на сверкающую кофемашину, стоящую на кухне. Кофемолка разбудит милашек, и тогда он окажется в полном дерьме. Придется улыбаться, болтать, флиртовать, давать им свой номер телефона. Боже упаси.
Выйдя на свет Божий, Шон очутился в жилом районе. Ни денег, ни бумажника. Как всегда, выходя на улицу накануне восемнадцатого
Мордобой тоже отлично срабатывал, если кому-то хватало тупости довести его. Шон любил хорошую драку.
Он понятия не имел, в каком направлении двигаться, поэтому выбрал спуск по непонятному склону. Если подниматься в гору, это ускорило бы сердцебиение, и каждый стук отдавался бы в мозгах, да так, что голова бы не выдержала. Только вниз. Прямо ко дну, как выразился во сне Кев. В такие дни, как этот, Шон начинал понимать, что все эти вечеринки, секс, драки – лишь дешевый трюк, чтобы отвлечься и не думать о боли, бьющей под дых.
Вся его жизнь – одно большое чертово бегство.
Эта выгребная яма становилась все больше, смещая землю и угрожая поглотить его. Если он упадет, то никогда уже не сможет вылезти обратно.
Отец не смог. И Кев тоже. Они упали, как камни. На самое дно.
Бам. Приглушенный стук автомобильной двери заставил Шона обернуться и насторожиться, прежде чем он понял, что причин для этого нет.
Напряженность спала, когда он увидел, как из «аваланша» Сета Маккея выходят его братья. За ними вышли Сет и Майлс.
Шону поплохело. Это была засада. Его обвели вокруг пальца.
Парни обменялись друг с другом взглядами, и Шон почувствовал себя шестилетним ребенком. «Шон снова слетел с катушек. Скорее тащите пушку с транквилизатором».
Единственный человек, который знал его лучше, чем Кон и Дэви, умер пятнадцать лет назад, день в день. Если бы мог, он бы вычислил до секунды, но определить время смерти так и не смогли. Тело Кева было обуглено до неузнаваемости после того, как он сорвался в Хагенский каньон. Он пересек дорожное ограждение и падал нескольких бесконечных секунд, затем прогремел взрыв, и пикап практически разлетелся на кусочки. Вот так все и было.
Этот резкий поворот судьбы все никак не укладывался у Шона в голове.
Не было обнаружено следов заноса на дороге, ведущих к обрыву у ограждения. Шон долго искал их. Кев не пытался тормозить.
Шон увидел падение пикапа Кева, отраженное в глазах Дэви и Коннора. И быстро отвел взгляд. Не мог вынести и разделить это с кем-то.
Он не мог никого утешить, а все случившееся было еще слишком свежо в памяти, чтобы принять утешение от братьев.
Он просто хотел спрятаться. В какой-нибудь норе.
Легче было смотреть на Сета и Майлса, чем на братьев. На них он и уставился.
– Кто пригласил вас, ребята, на это цирковое выступление?
Майлс пожал плечами, лицо его было обеспокоенным. Рот Сета скривился в безрадостной улыбке.
– У меня тоже был брат. Мне не нужно приглашение.
Черт. Так и есть. Сет тоже потерял младшего брата. Причем всего пару лет назад. Его боль была посвежее боли Шона.
Отлично. Еще один повод почувствовать себя дерьмом. Спасибо, ребятки.