На грани развода. Вернуть любовь
Шрифт:
– Я рада за вашего мальчика, – говорю, желая закончить этот разговор, а Алиса, правильно поняв посыл, кивает мне и все же уходит, снова прошептав раздражающее «Простите», а я присоединяюсь к Эле и Демиду, пока снова не ушла в самокопание.
Почему-то, мысль о том, что Алису пригласили именно друзья, как и всех других родителей детей, которые находятся здесь, приносит облегчение. Не думаю, что смогла бы вынести, если бы это сделал Глеб. Это означало бы, что он снова мне солгал, а я уже сыта по горло ложью между нами.
Через полчаса я прихожу к выводу, что уже можно уйти, не обидев
Глава 29
Глеб
Мы договорились с Ксюшей встретиться завтра, но я ничего не могу с собой поделать. Ощущение, что не доживу до завтра, если не поговорю с ней. Просто-напросто не могу ее отпустить. Кажется, что, если не использую этот шанс – сегодня, сейчас – лишусь его навсегда. Время будет упущено. Я не могу себе объяснить это ощущение, оно просто есть, и все тут. Прощаюсь с Демидом и отправляюсь на поиски Ксюши. Если она уже ушла, то я позвоню ей и попрошу о встрече. Надо нам, наконец, решить все вопросы.
Мне показалась, что в ней что-то изменилось. Она будто стала мягче. Не такой непримиримой и жесткой. Не хочется верить, что это смирение и спокойствие, пришедшие на смену разочарованию в нашем браке. А вдруг она меня просто разлюбила? Такая мысль приходит в голову внезапно, но я старательно отпихиваю ее от себя, потому что если так, то нет никакого смысла в моих попытках вернуть ее. Разве можно зажечь уже навсегда погасший огонь?
В поисках жены натыкаюсь взглядом на Алису, стоящую поодаль, и она, чувствуя мой взгляд, оборачивается. Нет нужны подходить к ней, наши договоренности в силе, но она по-прежнему вызывает чувство досады. Она – напоминание о моей ошибке. И о неспособности правильно разрешать вопросы. Ведь я мог перекинуть ее на адвокатов, чтобы не соприкоснуться с этой стороной моей жизни, но я почувствовал ответственность, ведь это, в конце концов, мой ребенок!
Мой сын.
Для меня это все еще просто слова. Набор букв. Я так и не проникся к нему особыми чувствами, хотя это и не требовалось, потому что этот мальчик будет жить вдали от меня, со своими настоящими родителями.
Но, несмотря на это, разве я не должен чувствовать хоть какую-то привязанность? Почему я настолько равнодушен? Что, если и к другому своему ребенку я не буду испытывать родительской любви? Ведь я собираюсь предложить Ксюше то, чего она так хочет. Неужели придется притворяться всю жизнь, что я люблю нашего ребенка, и не это ли делали мои собственные родители? Может, это еще один наш общий генетический дефект.
В детстве мне так нужны были родители, а они постоянно ругались и занимались только своими проблемами, лишив меня ощущения защищенности и любви. Не потому ли, что не способны были на эту любовь? И не это ли живой пример тому, что мне не стоит заводить детей вообще? Вове я мог дать лишь денежную помощь, и я это сделал, получив совершенно ненужную мне благодарность от Алисы и Толи. И свой разрушенный брак.
А теперь, если этот брак удастся спасти, то что я смогу
Я не смогу объяснить это Ксюше. Я не хочу скрывать от нее ничего, но как объяснить свою моральную дефектность?
Нет, это чушь! Нельзя забывать, что этот ребенок будет также частью ее. Я люблю Ксюшу, люблю до безумия, тогда как я могу не любить ее продолжение? Это другое, совершенно другое. Одно дело – не любить незнакомого ребенка от ничего не значащей для меня Алисы и совершенно другое – ребенок Ксюши. Конечно, я полюблю его!
Выйдя за ворота, замечаю ее припаркованную машину и останавливаюсь неподалеку, решив дождаться ее. Проходит совсем немного времени, прежде чем я замечаю ее тонкую фигурку и сразу же забываю обо всем. Вижу лишь Ксюшу. Она становится моей целью, и я спешу перехватить ее, чтобы не уехала.
– Ксюш, давай поговорим сегодня, – ловлю ее, когда она приближается к своему автомобилю, и опираюсь на него, не давая ей открыть дверь.
Блондиночка растерянно озирается, закусив губу. Кажется, я напугал ее и оторвал от мыслей, в которые она была погружена с головой. Помню ее такой, когда она смотрит на меня, но не видит, вся во власти своей задумки об очередном проекте. Я так хочу, чтобы она снова рассказывала мне все до мельчайших деталей, грузила терминами, часть из которых я не понимал, но выучил, чтобы лучше разбираться в ее деле жизни и говорить на одном языке.
Не был я плохим мужем, черт побери! Я был самым лучшим для нее, и я так отчаянно хочу это доказать.
– Глеб, мы же решили завтра, я устала, – говорит она слабым голосом, и я вижу, что она действительно выглядит утомленной, и мне бы уйти и оставить ее в покое, но просто не могу. – Один день ничего не изменит. Встретимся завтра.
– Изменит, – подаюсь к ней и обхватываю лицо ладонями, заглядывая в любимые глаза. – Не отказывайся от нас.
Она замирает в моих руках, погружая нас обоих в молчание. Что-то очень хрупкое материализуется и перетекает из меня в нее и обратно.
– Ты тоже чувствуешь это? – шепчу ей, беззастенчиво пользуясь тем, что поймал ее реакцию. Она вовсе не безразлична, равнодушные так не ведут себя, они просто отталкивают того, кто им неприятен, а не тянутся всем телом, чтобы оказаться ближе.
– Я ничего не чувствую, – пытается выставить границы, но я уже не отпущу.
– Ты врешь, – говорю уверенно, бегая взглядом по ее лицу, в котором мне дорога каждая черточка. – Давай поедем ко мне или к тебе и поговорим.
– Только поговорим, – соглашается она спустя томительную минуту, и я со вздохом отпускаю ее.
Ксюша усаживается за руль, я же сажусь в свою машину, направляясь за ней следом. Окрыленный, едва держусь, чтобы не вдавливать педаль газа в пол. Это чем-то напоминает наши отношения. Я виноват – и позволяю Ксюше вести меня за собой, позволяю ей руководить и следую ее правилам.
– Только поговорить, – напоминает она, выходя из машины возле многоквартирного дома, в котором снимает квартиру.
Да, я знаю, где она живет, вплоть до этажа. Сколько ночей я провел здесь, превратившись в сталкера-отшельника, ночуя в машине возле ее подъезда.