На грани риска

Роксана Чёрная

Что?! Очнись! Он снова хочет сделать тебе больно! Ты должна его обезвредить. Убить, если потребуется.

– Это? – насмешливо поднял он руку, показывая мне тонкий порез, из которой капала кровь. – Это ерунда.

Я закричала, когда он слизал собственную кровь и навис надо мною.

– Ты псих! – еще раз заголосила я и ощутила, как кончик острого ножа уперся ему прямо в пресс, судя по всему железный, потому что нож не ушел ни на полсантиметра в кожу.

– Лиска, неужели ножом меня зарежешь? – издевательски поинтересовался

он, но при этом не двигался. Ждал.

Его взгляд изменился, там больше не было безумия. Лишь

хладнокровие и похоть.

Он всегда хотел меня.

Захотел, как только увидел и взбесился, когда я вместо пускания слюней как делали многие, взяла да и вылила стакан с компотом ему в лицо.

Перед всей столовой. Унизив его, и загнав себя в такой капкан, что до сих пор не отпускает. Он не отпускает, держит в силках как рыбу своим взглядом, всем своими видом.

Его возбуждение, громко стучавшее в груди и вырывавшееся горячим дыханием изо рта, перетекало и в меня.

Но это неправильно. Он неправильный. Это раньше, он мог заставить течь меня одним касанием, пусть даже болезненным, но теперь я изменилась. Я не слабая. Я не слабая! Я уверена, что смогу с ним справиться. Так ведь?

– Ну же рыжуля, одно усилие и я тебя больше никогда не побеспокою, – не сползала ухмылка с его лица, но глаза оставались серьезными, жаждущими меня.

– Давай!

Рука затряслась от противоречий в желаниях. Я не убийца, да и не умрет он, хотя есть горло. Я перевела взгляд на его кадык, который, как и мое сердце ходило ходуном.

– Ну же Алиса, ты же сильная девочка. – тянул он слова, рассматривая мое бледное лицо.

– Многого добилась. Иностранкой стала. Или нет? Или ты все та же покорная овечка, готовая лечь под того, кто проявит грамм заботы, – его слова прозвучали настолько унизительно и лживо, что рука с ножом затряслась.

Я понимала, что он специально провоцирует меня, но куда больше?

– Это не правда! – крикнула, пылая гневом, чувствуя как слеза скатилась по щеке.

Я хотела надавить сильнее, всадить нож в его отвратительную плоть по самую рукоятку, но просто не успела. В жизни, как в дикой природе. Один раз замешкался и ты лишь звено в пищевой цепочке.

Богдан, рукой словно хлыстом ударил меня по пальцам, выбивая нож и вдавливаясь в меня уже сам, прижимая к столешнице.

Я вскрикнула, но он же задрал рубашку, стягивая ее через голову и мои руки не стали ему помехой. Он сильно сжал грудь, одетую в тонкий кружевной бюстгальтер и я снова стыдливо застонала, ощущая, как мощные импульсы увлажняют место между ног.

Но почему!

Почему это так действует на меня?

И его поцелуй. Грубый до боли, резкий.

И, как это я не узнала это движение языка в клубе, как не поняла, кто оттягивает соски. Кто поглощает все силы и гордость одним движением

руки от поясницы к заднице.

Когда-то я жила ради этих поцелуев, касаний, когда-то я любила настолько сильно, что меня потряхивало от одного властного приказа: «на колени» или даже дебильной фразы: «сними трусики, хочу твою пизденку».

В Богдане нет, и не могло быть ничего романтичного. Он был скорее жестокой машиной, позволившей себе маленькую слабость. Меня.

Меня он сейчас раздевал, целуя, чтобы пробраться пальцем туда, где так влажно и горячо.

Это все не было романтичным, это было самым настоящим насилием!

Алло, мозг! Хватит утекать вместе со смазкой, что растирал по клитору Богдан. Хватит! Очнись! Он насильник! А ты просто шлюха, никогда могущая ему отказать.

В нем ничего не изменилось, только стало еще хуже, а я плыву, теку как похотливая сука и уплываю вдаль нирваны.

Рука на столе сползла чуть дальше нащупав еще один нож, а рука Богдана уже забралась внутрь меня, растягивая лоно для своего крупного шланга.

Я знала, что его член уже рвется из джинс, чтобы заменить палец, чтобы разорвать мое тело на тысячу осколков экстаза.

– Нет! – резкий взмах руки и нож оставляет полосу на его щеке.

Он отшатнулся, прижав пальцы к ране, и диким взглядом осмотрел мою руку с ножом. В его взгляде было все что угодно, кроме человечности. Там была непроглядная тьма, накрывшая меня с головой.

От испуга я разжала пальцы, и оружие выпало, застревая острым лезвием в полу.

– Ты никогда не хотела по-хорошему, – прорычал он, словно зверь, глазами демонстрируя бешенство. – Сука!

Я не успела отойти или сделать хоть что-то, кроме окрика боли, когда его рука мощным движением снесла меня в сторону.

Я больно ударилась копчиком об пол, а затылком об кухонный гарнитур и закричала сквозь страх и ужас:

– Что тебе от меня нужно! Чего ты хочешь?!

На шум опять прибежали амбалы.

– Ты подала заявление в полицию, – взглядом остановил охрану Богдан и посмотрел на меня. – Забери его.

На меня накатило мимолетное облегчение. И все?

Глава 8. Алиса

– Поехали прямо сейчас, – тут же предложила я, думая что скоро смогу избавиться от всего этого дерьма, в которое Богдан снова меня окунает.

Он словно задумался и недобро сверкнул глазами. Хотя слова добро и Богдан в одном предложении могут быть только в одном случае. Противопоставление.

– И даже условий не предъявишь. Денег?

– Богдан! Какие деньги?! Все, что я хочу это дать своим глазам больше никогда тебя не видеть! – отчеканила я и тяжело поднялась, понимая, что уже полностью обнажена.

Амбалы даже не постеснялись осмотреть мое тело.

Хамло.

– Вот и отлично, – кивнул Богдан и, не дав мне пройти в спальню за одеждой подхватил и забросил на могучее плечо.