На грани времен
Шрифт:
Она вышла на улицу, чтобы встретить рассвет, как и подобает Знающей. Но солнце так и не смогло пробиться сквозь липкую пелену серых тяжелых облаков, нависших низко над землей. Нагромождения скал на вершине холма совсем не было видно. Их закрывали чернильно-фиолетовые тучи, которые клубились словно варево в ведьмином котле. В воздухе чувствовалось напряжение, будто перед сильной грозой летом. Только вот, какая может быть гроза в феврале месяце?
Баба Феша покачала головой, проговорив тихо:
– Ох, не к добру это… Чует мое сердце, не к добру… Что-то грядет…
Она тяжело вздохнула, покачав головой, о отправилась в сараюшку. Хоть дождь, хоть снег, хоть камни с неба,
– Что-то грядет… А я ничего не могу сделать! – Проговорила она сама себе с некоторым отчаяньем.
Постояла еще немного, прислушиваясь к звукам леса. Тишина стояла небывалая. Ни белка по веткам не прыгнет, ни лисица не тявкнет. Тайга будто приготовилась к чему-то страшному, к чему-то неотвратимому. Ну что ж… Чему быть, того не миновать… Вдруг ее чуткое ухо уловило скрип снега под лыжами. С некоторым облегчением она прошептала:
– Ну вот… И Глебушка идет…
Прошло не меньше двадцати минут, пока этот звук не стал достаточно явным. А еще минут через пять, из-за угла дома показалась фигура мужчины. Он был довольно высок и широкоплеч. Овчинная куртка на груди была распахнута. Аккуратная окладистая черная борода и усы заросли куржаком, сквозь который были видны только яркие, как у бабушки, голубые глаза, искрящиеся весельем, прямой нос, да излом черных бровей. Баба Феша невольно залюбовалась внуком. Истинный потомок древнего славянского Рода. Предки бы им гордились. Увидев бабушку, стоявшую посреди двора, остановился, снял варежки, и весело проговорил:
– Ба…! Ты могла бы снег и с дороги тоже убрать. Еле до тебя добрел. Вот уж замело, так замело… – Потом огляделся, и добавил: – А у тебя все по-прежнему, как у старушки-феи в садочке из сказки о Снежной Королеве. Тишь, да гладь…
Баба Феша с любовью посмотрела на внука и чуть насмешливо ответила:
– Глебушка… да где ж ты дорогу-то тут увидел? А насчет, «тишь, да гладь» – это ты пальцем в небо. – А потом, словно опомнившись, что не следует внука сразу с дороги загружать проблемами, торопливо проговорила. – Ну чего стоим-то посередь двора? Пойдем в дом, я уж и пирогов напекла, твоих любимых с капустой, да с брусникой…
Глеб снял лыжи, аккуратно поставил их возле крыльца, охлопал себя рукавицами со всех сторон, стряхивая снег с одежды, и принялся гольцом обметать высокие унты на собачьем меху. Стянул с плеча карабин, а затем скинул из-за спины довольно увесистый
– Тут все, что ты просила.
Баба Феша кивком поблагодарила, и первой вошла в дом. Усадив внука на лавке, принялась хлопотать, накрывая на стол, изредка, с нескрываемой тревогой поглядывая в окно. Беспокойство бабушки не прошло незамеченным, и, когда она, закончив выставлять пироги, да самовар на стол, села напротив него, спросил:
– Рассказывай, что тут у тебя стряслось.
Баба Феша попыталась было увильнуть от вопроса.
– Ты ешь, ешь… Об этом после…
Но внук решительно отодвинул от себя чашку с чаем.
– Нет уж… Рассказывай сейчас, а то у меня кусок в горло не полезет.
Женщина с нежностью посмотрела на внука и тихо проговорила:
– Какой ты у меня стал…
Глеб ласково улыбнулся, и положил свою широкую ладонь поверх тонких пальцев бабушки.
– Я тебя тоже очень люблю. Но зубы мне не заговаривай. Я же чувствую…
Баба Феша слегка оживилась.
– Что… Что ты чувствуешь?
Внук смущенно улыбнулся.
– Я чувствую твою тревогу, твое беспокойство… – На мгновение опустил глаза, и, тяжело вздохнув, проговорил: – Прости, что не оправдал твоих надежд, но того, что чувствуешь ты, я , увы, не ощущаю.
Бабушка усмехнулась, похлопав его по руке.
– Не говори глупостей. Боги каждому свою судьбу назначили, и не нам им перечить. Значит, у тебя другая роль в этой жизни. Думаю, ты родился воином. Не зря столь годков в армии прослужил, да и теперь – участковый. Это ведь тоже -защитник. А те знания, что я передала тебе, еще не раз сослужат службу.
Глеб покивал головой.
– Наверное, ты права. И знания твои мне пригодились, но я же чувствую, что ты хотела бы другого…
Его бабушка только рукой махнула.
– Эх… Глебушка… Мало ли чего хотелось, да о чем мечталось. У каждого свой путь, и сходить с него – только судьбу искушать. Жизнь ведь все одно вернет тебя на ту тропу, какая богиней Сречей сплетена. И не дано нам прозреть всего узора того ковра жизни, что замыслен нашими богами… Только одна у нас путеводная звезда в этой жизни – долг перед Родом, перед Пращурами нашими и перед будущими поколеньями.
Глеб улыбнулся.
– Вот мы и следуем каждый своим путем. Только это не объясняет твоей тревоги. – И вопросительно уставился на бабушку.
Та тяжело вздохнула и проговорила грустно:
– Что-то происходит… Не могу пока понять, что именно. Но что-то меняется в мире, в нашем мире. Я чувствую вибрацию пространства, но не могу понять природы происходящего. – Помолчала несколько секунд, а потом заговорила быстро. – Ты же знаешь, ЧТО я тут охраняю, и почему наша гора называется Гранью, а озеро Пограничным. Здесь проходит граница нескольких миров, и грань между ними очень тонка в этом месте. Любое вмешательство в эти тонкие структуры чужаков способно их разрушить, и это может привести наш мир к катастрофе. Хотя…
Глеб слегка нахмурился.
– Прости, но я не очень хорошо понимаю, как у времени может быть какая-то граница. Это же просто время…
Баба Феша усмехнулась.
– У Вселенной нет такого понятия, как «отсчет времени». Это люди придумали, чтобы как-то упорядочить свою жизнь. Время – это та же энергия, что и вокруг нас. А у энергии нет ни начала, ни конца…
Прерывая ее слова, за окном раздался протяжный волчий вой, а в сарае громко заблеяла Манюня, словно волк ее уже начал есть. Баба Феша легко вскочила с лавки, и кинулась прочь из избы. Глеб, замешкавшись на несколько секунд, чтобы схватить из угла карабин, поспешил за ней, бурча досадливо себе под нос: