На грани
Шрифт:
После того, как он отдал мне потёртый пистолет, мы распрощались. Тогда я думал, что больше никогда его не увижу. Неподалёку от церкви было озеро. Прекрасное место не только из-за его красоты, но и из-за того, что людей там почти никогда не бывало. Те мысли, которые мелькали когда-либо в моей голове, слились воедино. Я был готов к последнему шагу.
Как будто специально в тот самый момент на озере пребывал ещё один парень, немного старше меня. Он закричал мне, увидев в руках пистолет:
– Эй, остановись! Что ты делаешь?
– Нет смысла больше, всё утрачено, – дрожащим голосом ответил я.
– Значит, ты
– В каком смысле?
– Ты один из тех, кто сдаётся при первой же неудаче. Один из тех, кто считает жизнь худшим, что придумало человечество. Один из тех, кто видит выход только в своей смерти. Но ты всё равно не сделаешь этого.
– Почему же, интересно знать?
– Ты трус. Ты один из тех, кто всегда боится чего-то нового. И раз уж я здесь, то я не допущу этого, даже если ты найдешь в себе силы перебороть свой страх.
– Ты считаешь меня слабым? Зря, очень зря, – ответил я и нажал на курок.
Но что случилось? Пистолет не выстрелил. Почему? Я забыл о патронах. Какой толк в пистолете без патронов? Тогда парень продолжил:
– Рамирес, да? Он никогда на продаёт заряженное оружие. Так почему же ты пришёл к такому решению? Любовь, друзья, родители?
– Любовь.
– Я даже не сомневался. Дай угадаю: вы не похожи, она тебя бросила? Всё как всегда.
Он подошёл ближе и, протянув руку, сказал:
– Вот эту вещицу лучше отдай мне.
Я послушно отдал ему оружие, после чего он продолжил:
– Ведь ты уже третий, кто приходит сюда именно за этим. Я лишь одного не могу понять: почему вам нужно покончить со всем именно тогда, когда я любуюсь здесь природой? Мало того, что наслаждение прерываете, так ещё и не доводите дело до конца. Глупые нынче подростки пошли, а? Чуть что – так сразу прячутся от своих проблем, сдаются. Зачем тогда вообще стоило что-либо начинать? Тебя как зовут-то?
– Бальдбридж. Томас Бальдбридж.
– Пит Рейд, – ответил он, протянув мне руку.
Я пожал её, после чего он продолжил:
– Я слегка недоумеваю, почему многие люди жалуются на свою жизнь. Мы все так несчастны, у нас нет денег, нас никто не любит… Так давайте все умрём! Счастье рядом, нужно лишь мыслить позитивно и всё. Научись принимать вещи такими, какими они являются. У тебя родители есть?
– Да, у меня полноценная семья. Отец работает учителем музыки, а мать – терапевт.
– И почему же ты здесь? – спросил он, присев на бревно, на котором сидел до этого, и, подвинувшись, добавил: – Присаживайся, не бойся.
– У меня и друзей-то нет, чтобы поделиться с кем-либо своими проблемами. Затем я влюбился, что в конце концов закончилось депрессией и чуть не закончилось здесь. Иначе говоря, моя жизнь – сплошной фильм ужасов.
– Это твоя жизнь – фильм ужасов? Посмотри на меня! Я бы многое отдал, чтобы хоть один день провести в нормальной семье с родителями, которые меня любят. Если бы я был в твоём возрасте, я бы… Не знаю, я бы просто жил. Потому, что кто не живёт, тот просто умирает. Это твоя-то жизнь ужасна? Скажи это детям в Африке, которые живут в полном голоде, болеют и даже не доживают до твоего возраста. Радуйся, что ты жив и здоров.
Пока что его слова не имели для меня совершенно никакого значения. Более того, я даже было подумал, что он сумасшедший, которого по ошибке выпустили из больницы. Когда он заметил моё выражение лица, то спросил
– Ты тоже считаешь меня сумасшедшим?
– Нет, что ты, вовсе нет, – поспешил ответить я, но Пит явно мне не поверил:
– Да брось, не скрывай своих мыслей и эмоций. Не носи всё это в себе. А если честно, то я горжусь тобой. В отличие от тех двоих, которые приходили сюда задолго до тебя, у тебя ещё не всё потеряно. Ты гораздо взрослее от своих сверстников, которые так и видят мир сквозь розовые очки. А ты уже попробовал жизнь на вкус? Уверен, что да. В один момент всё тайное станет явным и однажды ты поймёшь, что я имею в виду. Депрессия случается со всеми, просто нужно переступить через это и идти дальше. И раз уж твои проблемы из-за девушки, то не переживай, ты найдёшь ещё нужную себе пару.
– Почти так же было написано и в письме, из-за которого я здесь. Но не столько из-за него, сколько из-за того, что я видел и слышал дальше.
– Но ведь это же истина, верно? Вот сам посуди: если ты расстаешься с человеком, разве это любовь? На мой взгляд, если человек любит, то люди будут близки независимо от расстояния. Тебе сколько лет, кстати?
– Пятнадцать… будет.
– Серьезно? – с недоверием и искрой удивления спросил Пит. – Я-то думал, что ты гораздо старше. Значит, ты ещё совсем мальчишка. Но это не проблема. Мне скоро двадцать будет, и пока мы отлично ладим, несмотря на разницу в возрасте, что хочу подчеркнуть. А сейчас я хотел бы, чтобы мы несколько минут помолчали, пока я не начну говорить вновь.
Мой взгляд переместился на часы, когда-то подаренные мне отцом, а ему – его отцом, то есть – моим дедушкой. Время близилось к полудню, и, несмотря на то, что на улице был май, было довольно тепло, но я бы предпочёл сказать жарко. Несколько минут мы сидели в полной тишине, и каждый погрузился в свои мысли. Но внезапно Пит сжал мою руку, и на вопросительное выражение моего лица указал пальцем на озеро. Бессознательно я перевёл взгляд на то место, куда он указал.
Картина была прекрасной – четверо лебедей, плавно снижаясь, приземлились на воду. Я никогда ещё не видел ничего более прекрасного, чем это. Белоснежные птицы со слегка золотоватым оперением на голове плавали на воде и время от времени что-то кричали друг другу на своём, непонятном нам, лебедином языке. Вот одна из птиц окунула свою голову в воду, чтобы немного охладиться от жары, а, возможно, чтобы смыть с себя пыль, осевшую на перьях во время перелёта.
Птицы плавали так некоторое время, а затем взлетели и, плавно паря в воздухе, исчезли так же неожиданно, как и появились. Только тогда Пит вновь осмелился вновь нарушить тишину:
– Они чудесны, не так ли? Каждый раз, когда я прихожу сюда, ровно в полдень они прилетают, плавают некоторое время и улетают. Если ты не знаешь, то это – лебеди тундры. Этим можно любоваться бесконечно. Меня всегда поражало, насколько их удовлетворяет однообразность. Раз за разом, когда лебеди прилетают, они произносят одни и те же звуки. Они счастливы от того, что имеют, им не нужно что-то иное или нечто большее. Я не сказал бы, что они счастливы, если бы не услышал ту радость бытия, которая звучит в их голосе. Вот почему мы не можем так же радоваться, как они? Ведь все наши беды и проблемы существуют лишь у нас в голове. Наша проблема в том, что мы слишком много думаем.