На ходовом мостике
Шрифт:
Лукьянченко пожал плечами.
– Нет, конечно. Но у вас есть надежные помощники, а у меня их нет. И то - люди, а это - железо.
Последнее утверждение задело Терещенко за живое. [81]
– Вы уверены, что между раненым человеком и раненым кораблем так уж нет ничего общего? Я, например, не уверен!
Лукьянченко безнадежно махнул рукой. Ему тоже было известно обещание Терещенко: пока не залечим раны корабля и не доложим командиру о готовности, мест своих не покинем. А слово Терещенко было твердое. К тому же он и в самом деле относился к кораблю, как к живому организму, зная все его боли и недуги и умея их эффективно врачевать.
Моряки БЧ-5 хорошо сознавали, сколь необходим их корабль защитникам Одессы, и во всем были солидарны
Немало забот было и у политрука БЧ-5 К. С. Бурмы, следившего за ходом ремонта, за расстановкой людей, настроением личного состава бригад, а также поощрявшего отличившихся. Вместе с секретарем партбюро П. И. Лукьянченко они поддерживали связь с коммунистами бригад, постоянно подчеркивая их авангардную роль.
В фантастически короткий срок - через двое суток!
– «Незаможник» был вновь готов к выполнению боевых задач. Можно было с уверенностью сказать, что личный состав БЧ-5 вслед за артиллеристами выдержал экзамен на боевую зрелость с честью. Это еще больше их сплотило и придало уверенность в своих силах.
Командир корабля Минаев, отправляясь рапортовать контр-адмиралу Д. Д. Вдовиченко об окончании ремонта, [82] мог бы доложить и о том, что, пройдя первые серьезные испытания, весь личный состав возмужал и закалился, стал надежным, спаянным коллективом, на который можно положиться в самых трудных условиях. А это очень много значит, особенно на войне!
Кораблям усилить огонь!
За двое суток ремонта и вынужденной стоянки у Восточного мола мы смогли еще раз убедиться, сколь сложной и напряженной была жизнь оборонявшейся Одессы. Жизнь порта, как в зеркале, отражала все успехи и неудачи многокилометрового рубежа обороны. По скоплению грузов, подлежащих эвакуации, по прибытию и отправке новых и новых конвоируемых транспортов, заходам боевых кораблей, а главное, по интенсивным действиям береговой и корабельной артиллерии можно было безошибочно судить, сколь напряжены мышцы обороны.
Стоя у причальной стенки, мы были свидетелями того, как экипажи кораблей провожали своих товарищей в морскую пехоту. У комиссара Мотузко тоже набралось немало заявлений от моряков «Незаможника» с просьбой отправить их в морскую пехоту. Но пока свыше никаких указаний на этот счет не было, и нам удавалось убедить личный состав в том, что ремонт и начало особой активности обстрела противника корабельной артиллерией - дело не менее важное.
Обстрелом с моря вражеских позиций наши корабли могли помочь защитникам Одессы главным образом в восточном секторе. В южном и западном фашисты были несколько удалены от моря, что, конечно, осложняло действия флота. Зато в восточном секторе, благодаря массированным обстрелам, атаки противника были скованы, активность его упала, хотя вражеская авиация вовсю старалась помешать нашим кораблям продолжить обстрелы.
Мы уже заканчивали ремонт, когда 18 августа после выполнения боевого задания в порт вошла сильно поврежденная канонерская лодка «Красный Аджаристан». Оказалось, ее атаковала авиация противника, и лодка, как и «Незаможник», была повреждена близкими разрывами
В связи в этим 19 августа директивой Ставки был создан Одесский оборонительный район, в состав которого вошли все части и учреждения Приморской армии, части Одесской военно-морской базы, как сухопутные, так и морские, приданные корабли Черноморского флота, а также части народного ополчения. Командующим оборонительным районом был назначен командир Одесской военно-морской базы контр-адмирал Г. В. Жуков. Членами Военного совета стали бригадный комиссар Ф. Н. Воронин, а позже и первый секретарь обкома партии А. Г. Колыбанов. Создание оборонительного района было весьма своевременно. Это позволяло связать воедино все нити управления разнородных сил, участвующих в обороне города, а главное, когда единственным источником поддержания жизнедеятельности обороны становился флот, - возложить всю власть и ответственность за оборону на Военный совет флота.
В дополнение к ранее сформированному отряду кораблей Северо-Западного района, куда входил «Незаможник», были созданы еще три отряда кораблей. В первый отряд вошли: вспомогательный крейсер «Микоян», тральщики и три сторожевых корабля; во второй - крейсер «Красный Крым», эсминцы «Дзержинский», «Фрунзе» и три сторожевых корабля; в третий - крейсер «Червона Украина» и три эсминца. К нашим действиям по поддержанию флангов обороны города все чаще стали подключаться корабли из этих отрядов. Под огнем противника быстро приобретается опыт, и скоро мы после выполнения боевого задания могли уже уступать свое место [84] на огневой позиции кораблям из сформированных отрядов. Большей частью это были эсминцы нашего дивизиона «Фрунзе» и «Дзержинский».
До 21 августа, выходя в район стрельбы, мы ощущали противодействия нашим кораблям только с воздуха, теперь же противник стал использовать береговую артиллерию, что еще больше усложнило наши действия. Кроме того, он повел систематическую борьбу с нашими корректировочными постами: усилил наблюдение и разведку, создавал радиопомехи, артиллерийским и минометным огнем пытался уничтожить, а то и захватить в плен корректировщиков. Кораблям все труднее и труднее стало связываться с постами. Получив от корпоста данные, штурман тут же наносил их на карту, проверял координаты цели относительно расположения наших позиций и сразу производилась стрельба. Но однажды, нанеся данные на карту, Загольский доложил, что корпост выдал координаты в расположении наших войск. Следовало тут же разрешить сомнения и мы запросили корпост: в чем дело? Корпост ответил, что противника не видит, огня не просил. Значит, на нашу волну начали настраиваться немцы!
Но радисты нашли выход. Получив очередной запрос с берега, корабельный радист запрашивает, например: «Кто старшина группы наших машинистов?» В ответ получаем: мичман Чернуха. Все ясно, корпост наш. Выполняем заявку…
Защитникам города требовалась все возрастающая огневая поддержка. Военный совет Черноморского флота выделил значительные силы, которые, начиная с 20 августа, регулярно принимали участие в обстреле противника. Это были: крейсер «Красный Кавказ», лидеры «Харьков», «Ташкент», эсминцы «Бодрый», «Бойкий», «Безупречный», «Беспощадный», «Способный», «Смышленый», «Сообразительный».