На холмах горячих
Шрифт:
Вечером Чайковский после ужина спросил Таню:
— Ну-с, милейшая, как идут дела с обучением нашему языку?
Она уже стала многое понимать из того, что ей говорили русские.
— Карош!— ответила она и начала сыпать слова, хвастаясь перед офицером своими успехами:—Сухарь, монета, топор, егерь, река...
— Боже мой, да тебя егери обучают одним существительным!— воскликнул Петр Семенович и, показав на стакан, спросил:
— Что это?
— Стакан.
— А какой он?
Таня не могла ответить по-русски, пожала плечами.
— Повторяй за мной: стакан стеклянный.
Девочка охотно повторила. Всякий раз, когда Таня ошибалась, коверкала фразу,
А однажды он вынул из футляра скрипку и начал играть. Таня вначале изумленно, склонив голову набок, слушала нежные звуки, раскачиваясь в такт. И вдруг, раскинув ручонки, пошла танцевать, повторяя то, что она видела в своем ауле в дни праздника — большого байрама...
Таня привязалась к обходительному и веселому офицеру, часто прибегала в его палатку, просила позаниматься с нею или поиграть на скрипке.
Чайковский не раз задерживал взгляд на этой дикой маленькой красавице: вьющиеся густые черные волосы, смуглый высокий лоб, яркие, тонкими полудужьями брови, прямой отточенный носик; чуть-чуть припухлые алые губы, тонкая высокая шея — все линии подчинялись гармонии, были изящными, плавными.
«Что ж, хорошо, очень хорошо, что природа создает таких красивых будущих женщин. И пусть эти женщины рожают таких же красивых сыновей и дочерей. В мире все должно быть прекрасно»,— думал Петр Семенович, с грустью вспоминая жену. Брак со знатной, богатой графской дочерью был несчастливым, отец почти силой женил его... И все-таки это была его жена. И если бы она приехала сюда, то жить было бы ему гораздо легче... Однажды Чайковский поймал себя на мысли: «Детей у меня нет и вряд ли будут. Не удочерить ли мне Таню?»...
Он написал жене, что у него появился забавный друг — прехорошенькая, очень смышленая девочка — черкешенка, и он намерен удочерить ее. «Как только закончим строительство крепости, приезжай ко мне. Уверяю, тебе с нею не будет скучно...»
Теперь, не раз играя с Таней, он рассказывал ей о жене, что они возьмут ее, как дочку, в свой дом. «Так что, можешь считать меня отцом, а Наталью Ивановну— своей матерью». Епифану же Петр Семенович велел научить Таню мыть посуду, готовить пищу, накрывать на стол. Ее надо приучить прежде всего к женскому труду. Графиней она не станет, а вот матерью, хозяйкой дома — непременно. Выйдет замуж, появятся дети. Поэтому должна уметь делать все. Через день денщик пришел к командиру с жалобой:
— Ваше высокоблагородие, ничегошеньки не получается! Все перепортила, две тарелки фарфоровые разбила. Мала она еще. Подрастить ее надобно. В женские руки отдать, в семью хорошую, в Георгиевскую отвесть, как вы говорили. Да и не дело держать девочку здесь, среди солдатни. Ведь она еще дитя, ей поиграться с подружками хочется.
«Да, пожалуй, прав»,— согласился Чайковский.
— Таня!—обратился он к девочке.— Поедешь, Та-нюша, в Георгиевскую станицу, поживешь в семье моего хорошего и доброго знакомого казака Василия Вах-ромовича Гагаркина. Там тебя будут сытно кормить, научат готовить еду, шить, вязать, будут учить грамоте. На твое воспитание я стану высылать деньги.
— Нет, не поедешь,— отрицательно мотнула головой Таня.
— Там у тебя будут подружки, играть с ними станешь.
— Нет, мой подружка егери. Елисей — подружка, ты —подружка. Мне с вами хорошо,—заупрямилась девочка.
Петр Семенович написал письмо, вручил его ординарцу Елисею и велел отвезти в Георгиевскую станицу казаку Гагаркину.
— Если согласится Василий Вахромович взять на воспитание Таню, то
Елисей привез дочь казака, Чайковский долго с ней о чем-то говорил наедине. Прибежала Таня. Петр Семенович сказал ей:
— К тебе в гости приехала Машенька. Познакомься с ней. Будете жить в моей палатке. А потом ты поедешь к ней в гости.
Девочки быстро подружились. Маша, исполняя наказ Чайковского, рассказывала о своей станице, какие там добрые люди живут, как красиво одеваются в праздники, какие веселые песни поют. Рассказала про своего учителя, что она умеет читать, писать, считать и рисовать. Показала картинки в книжке, которую она привезла с собой (по просьбе Чайковского), прочла короткую сказку. Показала, как она пишет, нарисовала дом, в котором они живут. Все это очень заинтересовало Таню.
Дети скоро находят между собою общий язык. У них больше доверия друг к другу. И Таня согласилась поехать в «гости». Елисей отвез девочек в Георгиевск, а также деньги и письмо, в котором Чайковский просил, чтобы его дочери все время внушали, что Петр Семенович ее приемный отец, а его жена Наталья Ивановна ее мать. И как только она приедет, то Таню сразу же отвезут домой...
КРУТЫЕ ПОВОРОТЫ
За три года Константиногорская крепость превратилась в довольно мощное укрепление. Высокий, с бастионами, выступающими наружу, земляной вал. Вдоль стены глубокий ров. Двое ворот: южные, Георгиевские, и западные, Водяные, к речке Золотуха, где брали чистую воду (в Подкумке она мутна и безвкусна). Внутри крепости — восемь больших ротных казарм, конюшни, склады, пороховой погреб, плотницкая, ледник для хранения мяса, колодцы с запасом воды на случай осады. В восточной части — плац для строевых занятий. Тут же полковая церковь. Рядом лазарет. В северо-восточном углу построен большой дом для командира 16-го егерского полка генерал-майора Лихачева, который вот уже второй год собирался перевести штаб полка из
Георгиевска в Константиногорку. Рядом — домик прислуги. У северной стены — дом для полкового адъютанта, пока здесь жил Чайковский.
С юга и запада от крепости — первые поселения отслуживших двадцать пять лет нижних чинов —Солдатская слободка.
Гарнизон пополнялся ротами из других батальонов егерского полка, прибыли драгуны и артиллеристы. Генерал Лихачев назначил Чайковского не только комендантом Константиногорской крепости, но и начальником созданных на Подкумке Ессентукского и Кисловодском редутов.
Дозорные, высылаемые из крепости, дважды перехватывали караваны турецких купцов на горной тропе— во вьюках оказалось оружие. Лазутчики доносили, что турки используют еще одну тропу, которая проходит под самым Эльбрусом: по ней они вывозят из Ка-барды, Чечни и Дагестана рабов, купленных на «ясак-базарах».
Линейное начальство начало поговаривать о том, что в верховьях Подкумка, на месте Кисловодском редута, надо построить каменную крепость с большим гарнизоном. Генерал Лихачев распорядился о строительстве грунтовой дороги от Константиногорки до Кислых Вод. Чайковский развернул дорожные работы. Однако штаб Линии неожиданно прекратил финансировать строительство. Вскоре выяснилось, что заболел лихорадкой и умер генерал Фабрициан. На его место князь Потемкин назначил своего троюродного брата генерал-поручика Павла Сергеевича Потемкина, того самого, который, по слухам, в крестьянскую войну возглавлял Следственную комиссию, пытал, вешал бунтарей-пуга-чевцев, чем снискал особое уважение императрицы. Но теперь, как поговаривали в штабе, генерал-поручик прибыл на Кавказ с новой инструкцией: проявлять к