На холмах любви

Ли Эйна

– Я не понимаю, о чем вы говорите.– Элизабет пожала плечами, а вызов, прозвучавший в ее голосе, подлил масла в огонь. Керкленд схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

– Вы хоть сколько-нибудь представляете себе, что произойдет, если кто-нибудь из этих молодых людей узнает, что скачки выиграла моя жена?

– Не понимаю, что такого невероятного и ужасного.

Нет, Элизабет не собиралась сдаваться.

Роберту же страшно захотелось как следует встряхнуть ее, коль скоро она не желает уразуметь столь простых вещей.

– Разве вам не известно, что

главное для мужского достоинства – это гордость? Если мужчина теряет самоуважение, он теряет все. Все эти воины превратятся в посмешище. Народ засмеет их, если откроется, что их превзошла женщина! Неужели вы так ненавидите нас, Элизабет? – спросил он с сомнением. – Почему вы непременно хотите нас унизить? Бог мой, женщина, ведь среди этих людей были и главы кланов! Кто знает, что случится, если они сочтут себя оскорбленными! Кланы начинали войну и от единственного косого взгляда. Эти холмы могут стать красными от крови, – продолжал Роберт с пророческим видом.

Оттолкнув Элизабет, он подошел к окну и уставился в пространство.

– Роберт, я вовсе не ненавижу ваш народ. Мне и в голову не пришло, что мое участие в скачках может кого-то оскорбить, – произнесла Элизабет плачущим голосом.

– Завтра мы уезжаем. До того я очень просил бы вас, миледи, постараться, чтобы ваш поступок не имел дурных последствий. Когда я вернусь, мы все это уладим.

– Я полагаю, что лучше уладить все теперь же, Роберт. У нас и без того уже накопилось множество взаимных подозрений и обвинений.

Граф резко повернулся и воскликнул:

– Опять вы собираетесь поступить наперекор мне! Почему вы с такой настойчивостью отказываетесь подчиняться? Неужели я должен бить вас, чтобы принудить к послушанию?

И испугавшись, что именно так он и сделает, если помедлит в этой комнате еще хотя бы минуту, Роберт повернулся и вышел. Единственное, что ему оставалось, – надеяться на то, что время разрушит стену, которая возникла между ними.

Завывания волынок нарушили утреннюю тишину и разбудили Элизабет. Она вскочила с постели и накинула тяжелую шаль поверх ночной сорочки – как раз в тот момент, когда Роберт ворвался в спальню из соседней комнаты и, натягивая штаны, бросился к окну.

– Слава Богу! – пробормотал он, глядя во двор.

– Что случилось, Роберт? На нас напали? И молодая женщина поспешила к окну.

– Это Нэт. Он вернулся со своими кавалеристами.

Схватив жену за руку, граф ринулся к двери. Молодая женщина едва поспевала за мужем.

Крепостной вал уже был заполнен воинами. Они громкими возгласами приветствовали обитателей замка и размахивали пледами и знаменами.

От этого ужасающего и вместе с тем красочного зрелища у Элизабет дух захватило. К замку подходила кавалерия Гордона – самые лучшие конники Шотландии; их красные перевязи ярко горели на солнце. Колонна двигалась по узкой долине.

Роберт от радости вел себя как мальчишка. Он даже забыл о ссоре с женой, то и дело принимался обнимать ее и целовать, и Элизабет подумала, что он, чего доброго, на радостях переломает ей ребра.

– Вы понимаете, что это значит, Элизабет? – кричал

граф восторженно. – Война скоро кончится! Джеймс будет непобедим, ведь в его распоряжении – гордоновская кавалерия и макдональдовские пехотинцы!

Приблизившись к ним, Нэт Гордон сначала сообщил о том, что Джеймс не присоединится к ним в Эшкерке. А узнав, что пропустил игры, он огорчился.

– Проклятие! – пробормотал Нэт. – Я бы мог вернуться быстрее, если бы этот сукин сын Аргайл не гостил у моего дяди. Я думал, он никогда не уедет!

– Я не понимаю, почему этот проклятый болван не арестовал вас при встрече? – смеясь, воскликнул Роберт.

– Он поступил гораздо хуже! Этот ублюдок, не ведающий снисхождения, заставил меня покаяться. – И Нэт издевательски усмехнулся. – Конечно же, я убедил его, что глубоко сожалею о том, что был таким глупцом и примкнул к такому возмутительному сброду. И знаете, что заставил меня проделать этот сукин сын? Мне пришлось ежедневно посещать церковь, каяться в своих грехах и обещать сойти с пути неправедного.

Все рассмеялись, даже Элизабет, – невозможно было представить себе этого повесу сидящим в храме Божьем.

– Господи, мне пришлось поклясться, что я никогда в жизни не совершу противозаконного поступка. Когда они наконец отвязались от меня, я столь преисполнился святости, что просто не понимаю, почему меня до сих пор не причислили к лику святых.

– Вас? К лику святых! – фыркнул Роберт. – Если кому-нибудь и уготован путь прямехонько в ад, так это вам, Нэт Гордон.

– Ага! – Нэт поднял свою кружку. – Но можете быть уверены, Роберт, что и вас там будет ждать полный кувшин.

– Аргайл никогда не простит вам, что вы его одурачили. Он не успокоится до тех пор, пока не увидит вас мертвым, Нэт.

– Все мы смертны, Роберт, – проговорил Гордон и подмигнул Элизабет. – Кроме того, не важно, когда ты умрешь, если тебе удалось оставить довольную улыбку на лице девчонки, с которой ты спал в последний раз.

Некоторое время спустя Элизабет стояла на крепостном валу и смотрела, как последняя колонна исчезает за холмом.

Она прижала руку к губам, все еще ощущая прикосновение губ Роберта. Супруги расстались настороженно, почти враждебно. Они многое должны были сказать друг другу, но так и не сказали.

– Нам придется уладить множество разногласий, когда я вернусь, Элизабет, – сказал Роберт.

Она была так растеряна, что ничего не ответила.

Несколько мгновений Роберт смотрел на нее, потом, не в силах превозмочь себя, наклонился и поцеловал ее долгим, мучительным поцелуем.

Глава 21

В середине лета Элизабет стало ясно, что у нее будет ребенок. Она немного ожила, и ей стало легче сносить одиночество, которое вошло в ее жизнь с тех пор, как Анна и Дэвид уехали из Эшкерка. Бет с нетерпением ждала весточки от мужа. Дэвид послал брату письмо с сообщением, что тот вскоре станет отцом. Бет надеялась, что эта новость заставит Роберта оставить свою войну и вернуться в Эшкерк навсегда. Неужели она хочет слишком много?