На исходе алого заката
Шрифт:
— Ты про надувную с буйками или про игогошку?
Он закидывает вверх голову и хохочет. Я залипаю на его шею и кадык.
— Ты их устранила что ли? — лыбится, отвлекаясь на бармена.
— Да. Я тебе сама найду кого-нибудь достойного, хочешь? — предлагаю, пожимая плечом. — Есть пожелания?
— Давай… — трёт подбородок. — Мне нужна дурная на всю кудрявую голову сучка с дико сексуальными ногами от ушей. Знаешь такую?
Недовольно поджимаю губы и тянусь к своему стакану. Ой, даже так?
— Нарушим правило «трезва как стёклышко»? — скептически
— Я сегодня добрый, — подмигивает мне, и сердце пропускает удар. — А вообще, Смит, давай договоримся: у нас с тобой одно правило: никаких правил…
Не нравится мне эта его реплика и то, как лихорадочно блестят в полутьме дьявольские глаза. Не по себе. Потому что внутри от каждой невзначай брошенной им фразы всё переворачивается. С ним американские горки, как всегда…
В общем, мы пьём текилу, участвуем в беспроигрышной лотерее, и весь оставшийся час своей спиной он светит конкретно. То я прошу его проводить меня в уборную, то тащу на террасу клуба, открывающую вид на пляж и чёрный океан, волнующийся в черноте ночи.
Неоновая двадцатка определённо не осталась незамеченной…
Слышу знакомую «Lost control» The first station.
Курит. Медленно склоняется к моему лицу. Выдыхает дым в самые губы. Почти касаясь. Дразня.
Замираю. Очень интимный жест. Но я почему-то позволяю.
Ну какая беспросветная дура…
Отклоняется назад.
Ловлю его расфокусированный взгляд, заставляющий пылать кожу.
Протягивает ладонь.
Пульс учащается, вдоль позвоночника ползёт знакомое предвкушение, нарастающее с каждой невыносимо бесконечной секундой.
Гладит мою скулу, опускается ниже, почти нежно чертит линию вдоль пересохших губ. Неотрывно наблюдает.
И снова делает это. Резко крадёт моё дыхание. Потому что последующее движение с предыдущим не вяжется абсолютно. Оно грубое, порывистое, развязное.
Чуть шершавый палец скользит с нажимом по нижней губе, приоткрывая рот.
Господи ты боже…
Мне как-будто снова семнадцать.
Накрывает так сильно, что по телу дрожь рассыпается мелкой дробью.
Сглатывает. Стреляет в меня безумными, пьяными глазами.
Опять смотрим друг на друга. И эти откровенные, обжигающие взгляды красноречивее любых слов. Горячее, чем просто «хочу тебя».
Жарко и холодно одновременно. Возбуждающе. Опасно. Страшно.
Затягивает и будоражит. Тревожит. Кружит голову… Я опять падаю куда-то вниз.
Очнись, Смит.
Отворачиваюсь. Снова… Разрывая болезненный контакт, предлагаю вернуться к Лерою. Да и время поджимает. Вижу, как недовольно сжимает челюсти и выбрасывает окурок в мусорку.
В вип-зоне стало посвободнее. Картер со скучающим видом сидит в компании девушек, о которых, видимо, и говорил Рид. Они ещё и близняшки! Лицо у Лероя такое, будто он сейчас пошлёт их открытым текстом. А так обычно и бывает, ибо навязчивые особи женского пола ему не интересны от слова совсем.
Направляюсь к нему, наклоняюсь, предупреждаю, чтобы подыграл.
Девочки дуют губы и явно гадают откуда я такая умная взялась. Пришла с одним, а теперь заявляю права на второго.
Музыка затихает, фоном остаются голоса и смех собравшихся.
Невозмутимо наглаживаю Лероя по дурной головушке, прижимаюсь щекой к щеке, ласкаюсь как кошка. Чувствую, что он едва сдерживается от того, чтобы не рассмеяться. Виной тому ещё и выражение лица Мистера-Шантажиста. Он, полагаю, уже мысленно разделался со мной всеми возможными способами. Сжёг. Расчленил. Утопил. Задушил.
— Тебе точно конец сегодня, — на ухо произносит Лерой. — Напрашиваешься. Пар из ушей вон у него уже валит.
Я хихикаю.
Брукс кивком головы намекает навязчивым гостьям, что пора удалиться. С кислыми фэйсами поднимаются и ретируются.
— Слезь с него, — бросает мне сухо.
— Ну ты отмочила, — хохочет Лерой. — А чего не в губы, Смит?
Ясное дело, нарочно провоцирует друга.
— Пусть только попробует, — цедит Брукс, подзывая жестом официанта.
Я закатываю глаза. Небось не терпится взять в руки ремень.
— Куда вы пропали? Эти двое мне весь мозг вынесли.
— Что хотели? — любопытствую, присаживаясь рядом.
— Поехать ко мне и помочь расслабиться.
— О, сочувствую. Их ведь даже не отличить, — говорю сконфуженно.
— Так ли это важно, Смит, — забирая свой виски, комментирует Рид, и слышать от него подобные заявления не особо приятно.
На сцене начинается возня. С нетерпением жду того, что будет происходить дальше. Парни курят. Разговаривают. Минут пять спустя та самая женщина-кошка, выдающая карточки и какой-то парень в блестящем пиджаке появляются на сцене.
— Доообрый вечер, дорогие даааамы и господааа! — здоровается он, и толпа шумно приветствует ведущих.
— У нас на «Full Moon Party» традиционно проходит благотворительная акция «Подари жизнь» — присоединяется к нему девушка. — И сегодня помогать в сборе денег нам будут наши мужчины!
Раздаются аплодисменты.
— Да, наши потрясающие девушки весь вечер голосовали и выбирали самых достойных. Тех, кто сделает доброе дело и заодно порадует женскую половину. Давайте поприветствуем тройку парней, набравших наибольшее количество голосов.
Мы с Лероем переглядываемся. Брукс в это время зевает, уткнувшись в телефон.
— Остин Уотэрман, Массачусетс, 22 года, студент Лиги Плюща, приветствуем, друзья!
Зал ревёт. Молодой человек продолжает.
— Нэш Дэвис, Флорида, 26 лет, сёрфер.
Гости вечеринки громко поддерживают парней, направляющихся к помосту. Моё тело натянуто как струна. Ну давайте, пожалуйста… Без него никак. Сердце ёкает, когда девчонка, улыбаясь, поворачивается к участникам аукциона.
— Эй ребят, вы были в курсе того, что на вашей спине номерок? — хитро начинает она и я (святые угодники!), уже тихо торжествую в душе.