На исходе лета
Шрифт:
Ну и ладно, пусть будет ему на память, подумала она, подразумевая конечно же Тино.
Уходя, Кристин не оглядывалась, но чувствовала на себе взгляд и прекрасно знала, чей именно.
10
Проснулась она на удивление рано, около семи. То есть проспала чуть больше трех часов.
Возможно, она проснулась бы позже, но даже во сне ей не давала покоя мысль, что нужно во что бы то ни стало вернуть фотоаппарат и диктофон. Обе вещи принадлежали к категории дорогостоящей цифровой аппаратуры, цена которой обратно пропорциональна
Конечно, можно купить другой диктофон, да и фотокамеру тоже, подумала Кристин, едва успев открыть глаза и еще не окончательно прогнав дрему. Но с какой стати? Почему я должна выкладывать немалую сумму денег из-за чьей-то прихоти, пусть даже речь идет об оперной знаменитости по имени Тино Парлатти!
Поднявшись с постели и приведя себя в порядок, Кристин принялась готовить завтрак, но ее в голове вертелись все те же мысли.
Подумаешь, умник нашелся! – возмущенно говорила она себе. Не нравится ему, что я вчера кое-какие материалы собрала… Ну сотри их – и дело с концом, ведь для этого двух минут достаточно, а вещи мои мне верни! Ведь это просто хулиганство какое-то! Если каждый раз заново покупать фотокамеры и диктофоны, то никаких денег не напасешься… Конечно, ты оперная звезда, тебя знает весь мир и гонорары твои не сравнить с моей зарплатой, поэтому для тебя фотоаппарат наверняка мелочь, о которой даже смешно говорить. Мои же возможности ограниченны. Поэтому верни мне мои вещи и забудем друг о друге навсегда!
Ее вдруг стало грустно от словосочетания «забудем навсегда».
Анализируя свои ощущения, Кристин замерла с кухонным ножом над сковородкой, в которой жарилась яичница. С минуту поразмышляв, пришла к следующему выводу: основанием для печали служат вчерашние – или, лучше сказать, ночные – поцелуи с Тино. Точнее, то, что они ей понравились.
Даже сейчас, вспомнив о них, Кристин провела языком по губам и, сама того не осознавая, мечтательно улыбнулась. Дело даже не в том, что ее целовал известный всему миру Тино Парлатти, а в нем самом.
Кристин прерывисто вздохнула… и вдруг нахмурилась. Затем опустила взгляд на сковородку.
– О дьявол! – Яичница по краям почернела, и над ней вился дымок.
Вот не везет! А между тем это были последние три яйца, другие продукты в холодильнике отсутствовали: поглощенная подготовкой вылазки к Тино Парлатти, Кристин забыла о необходимости пополнения запасов еды.
Похоже, меня преследуют неудачи во всем, что так или иначе имеет отношение к Тино, пусть даже косвенное, хмуро подумала она, соскребая горелую яичницу в мусорное ведро. Теперь вот без завтрака осталась…
В гостиной зазвонил телефон, и, отставив сковородку, Кристин сделала пару шагов в направлении двери, но тут же остановилась. Настроение, в котором она в данный момент пребывала, не располагало к общению. Кроме того, у нее имелись кое-какие планы на это утро, а телефонный звонок, от кого бы он ни исходил, грозил их нарушить.
Дождавшись, пока прекратятся трели, Кристин
Решив не обращать на него внимания, Кристин расположилась за столом и придвинула к себе сахарницу. Одного того факта, что звонили на стационарный телефон, а не на сотовый, было достаточно, чтобы не отвечать. Ведь это явно кто-то посторонний, иначе трелями давно залился бы мобильник.
Некогда мне, хмуро думала Кристин, жуя хлеб с майонезом. Если есть необходимость, позже позвонят.
Примерно через полчаса, переодевшись в синие джинсы и белый топ, она вышла из дома, села на велосипед – в Лонг-Биче летом многие предпочитали именно этот вид транспорта – и укатила в северо-восточном направлении.
Бен Гилбот с интересом рассматривал девушку, назвавшуюся Кристин Янг. Она тем временем говорила:
– Я непременно должна встретиться с мистером Парлатти лично. Знаю, он не принимает посторонних, но у меня неотложное дело. Очень важное. Если вы не позволите мне пройти в дом и переговорить с мистером Парлатти, я… мм… устрою сидячую забастовку! Да, сяду на тротуаре здесь, напротив вашей калитки, и не сдвинусь с места, пока мистер Парлатти не соизволит меня принять. Если же вздумаете вызвать полицию, то заранее предупреждаю: номер не пройдет. Порядка нарушать я не собираюсь, а сидеть на тротуаре у нас не запрещено.
Бен Гилбот неожиданно усмехнулся. Правда, едва заметно, но все-таки…
– Эй, полегче, мисс! Если вы действительно Кристин Янг, то сегодня утром вам следовало бы отвечать на телефонные звонки.
Она насторожилась.
– Это почему же?
– Потому что я несколько раз звонил вам, чтобы передать приглашение мистера Парлатти.
– Вы?!
Ах вот что это были за звонки! – промчалось в мозгу Кристин. Наверное, все же следовало подойти к телефону.
Бен Гилбот кивнул.
– Именно я, мисс Янг.
– И что вы хотели? – уже менее воинственным тоном спросила она. – Ах да, передать приглашение… И куда же?
– Сюда, на виллу. Мистер Парлатти велел мне сообщить вам по телефону, что ждет вас на завтрак.
Очень мило! – подумала Кристин.
– Чтобы слопать меня с потрохами?
Возможно, это и не следовало говорить, но, как ни странно, Бен Гилбот вновь улыбнулся.
– Зачем же так резко? Мистер Парлатти всего-навсего желал разделить с вами завтрак. Правда, время прошло, и теперь речь уже следует вести о ланче.
Кристин на миг задумалась.
– То есть мистер Парлатти примет меня?
– Разумеется. Прошу.
Тино сидел под увитым виноградной лозой навесом, в плетеном кресле, и просматривал утреннюю газету. Перед ним на белом пластиковом столе стояла бутылка минеральной воды – точь-в-точь как та, которую он ночью принес Кристин.
– Принимай гостью, сама пришла, – раздалось у нее над ухом.
Вздрогнув, она машинально оглянулась на своего провожатого, и в этот момент заговорил Тино: