На исходе лета
Шрифт:
Повернувшись к Бичену, он положил свою большую лапу на правую лапу молодого крота и в предрассветной тишине произнес такие слова Камня:
Миром силы твоей да направь его.
И да пребудет с ним милость Белого Крота,
Дабы целым и здравым в родную вернулся нору.
Когда кроты и все опекуны, кроме Мэйуида и Сликит, попрощались с Биченом, на склонах под ними заблестела под солнцем утренняя роса.
Бичен повернулся к Триффану
Затем Мэйуид и Сликит увели Бичена, а Бэйли немного проводил их вниз по склону. Солнце стало светить ярче, так что кротам, смотревшим им вслед, пришлось прищуриться. А когда солнце поднялось настолько высоко, что опять стали видны склоны, Сликит, Мэйуид и Бичен уже исчезли из поля зрения кротов.
Единственное, что они смогли разглядеть, — это дорогу ревущих сов и следы ушедших на росистой траве на Лугах. А там, внизу, застыл Бэйли, приподнявший правую лапу.
За ними шумел ветер в больших деревьях, несколько листьев слетело вниз, на склоны. Один за другим данктонцы повернули назад, к лесу, в свои тоннели, готовиться к предстоящему великому испытанию.
Глава семнадцатая
Однако лето все еще не покидало Шибод, вопреки ожиданиям, что оно уйдет отсюда в первую очередь. Над горами простиралось ясное небо, а легкий ветерок лишь ласкал. Казалось, еще несколько славных деньков отпущено Шибоду, которому особенно нужны будут воспоминания о лете во времена грядущих испытаний.
Кроты Шибода, не веря своему везению, находились в приподнятом настроении и без умолку болтали. Собравшись группами у входов в тоннели, они наслаждались каждой минутой последних летних денечков.
У их предводителя, великого Алдера, тоже были основания радоваться. Он выбрал именно это время для сбора всех вождей повстанцев Валлийского Пограничья, прекрасно понимая, чем рискует. Будь погода скверной, собралось бы меньше кротов и шансы объединить валлийские повстанческие силы до прихода зимы были бы потеряны. Но Камень позаботился, чтобы погода оставалась хорошей, и на встречу с Алдером прибыли более двадцати вождей. Они представляли и крупные, и небольшие системы со всего Пограничья, и каждому было что рассказать, и каждый нуждался в поддержке.
Цепь высоких гор Шибода и прилегающий к ним Карнедду на севере сияли осенними красками. Солнце, светившее целый день, пригревало зеленые лишайники на скалах и освещало розовато-лиловые вересковые пустоши. Его лучи превращали цвет торфяников в сочный темно-коричневый, и даже неприступные для кротов отвесные скалы, влажные от прошедшего дождя, отражали ясное небо.
Идея созвать вождей принадлежала хитрому Карадоку, который в августе преодолел нелегкий путь от своих нор в Кэйр-Карадоке, расположенном в центре Пограничья, где обитал в одиночестве, до Шибода и явился к Алдеру с целью убедить того в необходимости совещания.
— С самого июня я все время на лапах, сную с севера на юг и обратно, и вот теперь я здесь, — объяснил он. — Я беседовал со всеми вождями повстанцев, которых ты знаешь, и с некоторыми новыми, которых не знаешь, и мне передали сообщения от тех, кого я никогда не встречал. Им необходимо поскорее собраться, Алдер, или
Они изолированы, они теряют надежду, и у многих почти не осталось сторонников. Им известно, что грайки на востоке под предводительством Гиннелла отнюдь не ослабли и все еще оккупируют долины под самим Шибодом.
Вождей повстанцев поддерживают только два обстоятельства. Во-первых, ваши подвиги в Шибоде, где вы отобрали у грайков свои тоннели. Вожди знают, что все еще есть кроты, стерегущие священные Камни Шибода. Гордость за вас дает им силы защищать свои собственные системы. Во-вторых, это слухи, которые передают шепотом с тех пор, как весной на востоке загорелась Звезда и кроты сказали, что пришел Крот Камня.
Алдер был крупным и сильным кротом, тело которого носило следы трудов и забот, но мускулы были крепки, а шерсть блестела. Он сменил позу и слегка расслабился. Именно Карадок приветствовал его много лет назад, когда Триффан послал их с Маррамом сюда и они впервые прибыли в Пограничье. С тех пор Алдер полюбил Карадока и питал к нему неизменное уважение.
Алдер знал, что порой, в долгие мрачные годы борьбы, в суровом краю Шибода кроты забывали, за что именно они сражаются, то есть о своей вере в Камень. Но существовал один крот, на которого всегда можно было в этом смысле положиться, и это был Карадок. Он непременно заставил бы любого вспомнить, за что тот борется.
Одни называли его «безумным Карадоком», другие «одержимым». Но это делалось за спиной у Карадока, который часто отправлялся в свои одинокие путешествия в дальние системы, чтобы вдохновить там кротов, беседуя с ними о Камне. Он говорил им, что когда-нибудь наступит Великий покой и кротовий мир познает Безмолвие Камня. При малейшем поощрении он рассказывал и о Кэйр-Карадоке, и о том, как однажды Крот Камня придет даже туда и он, Карадок, еще доживет до этого дня, если так будет угодно Камню. И тогда эта система, которая когда-то была великой и, подобно Шибоду, входила в Древнюю Семерку, вновь возродится.
Алдер был кротом-воином, воспитанным в вере в Слово, а когда-то и гвардейцем. Однако Триффан, разглядевший в нем задатки великого полководца, обратил его в другую веру, и теперь Алдер был последователем Камня. Это было очень давно, и с тех пор его лучший друг Маррам повернулся спиной к сражениям и Шибоду и вернулся на юго-восток, так как поверил в приход Крота Камня.
Наступила зима, но так ничего и не случилось. Кроты уже начали было терять надежду, но тут весной в небе засияла та странная Звезда.
— Говорю тебе, он сейчас в кротовьем мире, — сказал тогда Карадок Алдеру. — Он здесь. Если мы не отступимся от нашей веры, он пришлет нам знак, и мы будем сражаться за нечто великое. Вот увидишь!
Эта Звезда на востоке оказала воздействие не на одного Карадока. Старый Глиддер, который долгое время был предводителем Шибода, в конце концов повернулся носом к вершине Триффан и отправился «прикоснуться к Камням». Алдер знал, что таков был эвфемизм, который гордые кроты Шибода употребляли вместо слова «умереть». Глиддер был последним из четырех сыновей, которых Ребекка из Данктона родила в те далекие дни, когда пришла в Шибод. Кроме Гаура — сына одного из покойных братьев Глиддера, — из потомства Ребекки не осталось никого. Все были убиты за долгие годы борьбы с грайками.