На исходе лета
Шрифт:
Это был крупный крот, и даже сейчас чувствовалось, что когда-то он был очень сильным. Остановившись, он взглянул на них, потом опустил нос и возобновил свой путь.
И тут Карадок сказал:
— Всемогущий Камень, да ведь это же сам великий Глиддер восстал из мертвых! — В голосе его прозвучал такой благоговейный страх, что двое младших кротов в испуге отбежали подальше.
— Да, это действительно Глиддер! — подтвердил изумленный Алдер.
— Но ведь он давно умер, не так ли? — прошептал один из юных кротов.
— А мне так кажется, что он живехонек, —
?
Он медленно шел в Шибод, взбираясь на склоны, по которым когда-то бродил. Иногда он останавливался, размышляя над течением лет, приносившим много перемен, — с того момента, как чуть не умер при рождении, и дальше, когда вел долгую борьбу с грайками.
Поскольку Глиддер не был уверен, что здесь нет грайков, он придерживался западных склонов. Добравшись до главного северного входа в тоннели, он с удивлением увидел целую армию кротов, поджидавших его и, судя по всему, напуганных до полусмерти. Да уж, времена действительно переменились!
— Старый друг, — обратился к нему Алдер, который спустился вместе с Карадоком и теперь обнимал старого крота, когда-то такого сильного, — когда мы с тобой прощались, я думал, что вижу тебя в последний раз. Ты сказал тогда, что умрешь в Огвене в одиночестве, наверху, чтобы тело твое сожрали совы.
— Да, Алдер, я умру совсем скоро, — с раздражением ответил Глиддер, — но совам я, видно, пока не нужен — ведь я дал им столько шансов, отправившись сюда. У меня ушли на это путешествие целые недели. Должно быть, вы прослышали, что я иду, и решили, будто я собираюсь напасть на вас в одиночку! Я никогда не видел, чтобы так странно встречали старого одинокого крота.
— Значит, ты не знал, что мы созвали совещание?
— Знал? А кто это мог мне о нем сказать? Я живу один. Никто не заходит в Огвен. Никто. Нет, нет, я пришел сюда, чтобы найти кое-кого из кротов.
— Каких кротов? — прошептал Карадок удивленно, сообразив что-то неизвестное Алдеру.
Глиддер перевел взгляд на Карадока, и они впервые посмотрели друг на друга. Возможно, Алдер понял лучше любого из них, что сейчас произойдет. На лицах этих двоих отразилось изумление, благоговение и даже страх, а затем такая радость и облегчение, каких ему в жизни не приходилось наблюдать.
— Я долго ждал и много прошел, чтобы встретиться с тобой, крот, — наконец сказал Глиддер.
— А я — с тобой, — ответил Карадок.
— А есть здесь, в Шибоде, еще кто-нибудь из нас?
Карадок покачал головой. Было сказано совсем мало, но достаточно, чтобы подтвердить, что в июне оба испытали прикосновение к Камню и чувство потери.
Глиддер с — сомнением взглянул на Алдера.
— Я объяснил ему, что случилось, — быстро сказал Карадок, — и он мне верит.
— И ты дошел до священных Камней Триффана, Глиддер? — спросил Алдер.
— Да, но я не
Он снова взглянул на Карадока, и ни один из кротов не нарушил молчания.
— Нужно о многом поговорить, многое обсудить, — сказал Алдер, когда другие тоже спустились по склону, недоумевая, чем вызвана задержка.
— Для этого я и вернулся в Шибод, — просто сказал Глиддер.
— Для чего? — спросил озадаченный Тредфах, подойдя к ним.
Глиддер дотронулся до лапы Тредфаха и устремил на него пронзительный взгляд.
— Не для окровавленных когтей, крот, и не для бесплодных битв, а чтобы рассказать вам о видении, которое я не могу забыть. — Затем он добавил уже менее серьезным тоном: — Но сначала я послушаю о том, какие тут перемены и как прогнали грайков. И еще я поем. А если у меня хватит сил, то спою пару старых шибодских песен, когда наступит ночь, а потом…
— А что потом? — нетерпеливо спросил один из юнцов, с благоговением взиравших на Глиддера.
— Ну что же, если останется время, я сделаю то, что делают кроты в Шибоде, когда нечего делать и не с кем сражаться ни словами, ни когтями, — я пойду спать!
Речь Глиддера вызвала восторженные крики молодежи, и они повели его наверх, в тоннель Шибода, чтобы петь о прошлом и беседовать о будущем.
?
Если возвращение Гаура накануне вызвало волнение, то появление Глиддера следующим утром на заключительном заседании совета стало настоящей сенсацией. В его приходе было что-то драматичное и поистине шибодское, и задолго до начала заседания в большом гроте не осталось ни одного свободного места.
Глиддер вошел медленно, поддерживаемый Гауром — его единственным оставшимся в живых родственником.
Старик что-то бормотал себе под нос и ворчал, ничуть не оробев при виде такого множества кротов.
Воцарилось молчание, когда он, оглядевшись с раздраженным видом, поднялся на возвышение, еще сильнее опираясь на Гаура. По залу прошел шепот:
— Это действительно Глиддер! Все еще жив!
Не успел Алдер сказать вступительное слово, как Глиддер проворчал:
— Да, это Глиддер, сын Ребекки, Глиддер, который покончил с битвами и сражениями, Глиддер, который ел тощих червей Огвена в полном молчании, — кстати, некоторым из вас оно бы тоже не повредило. Я вернулся, понятно? А сказать вам зачем? Во-первых, для того, чтобы увидеть одного крота, и я это сделал, уже сделал.
Он улыбнулся, и в его глазах неожиданно появилась теплота. Те, кто находился поближе, увидели, как он обменялся взглядами с Карадоком.
— А еще потому, что хотел кое-что рассказать тем кротам, которых здесь найду. Я не ожидал, что попаду на совещание, но такова воля Камня. Я скажу то, что должен, всего один раз, вот и все. Если хотя бы один из вас запомнит мои слова и передаст другим, этого будет достаточно.
Глиддер замолчал, погрузившись на некоторое время в размышления, потом вдруг страстно заговорил: