На исходе ночи
Шрифт:
— И я не возражаю, Николай, только надо с Ганевым все обговорить. Зайдем к нему прямо сейчас.
Клушу показалось, что Ганев даже рад был передать ему дело. «Поддержать меня хочет, дает мне еще один шанс, — разгадал его мысли Аурел. И на том спасибо».
Клуш ознакомился с показаниями немногочисленных свидетелей и живо представил себе залитый полуденным солнцем молодой яблоневый сад, яркие платья работниц. Среди сборщиц то тут, то там мелькает белая косынка бригадира. Вот она подошла к группе девушек, которые вместе со своими помощницами — московскими студентками — собирали яблоки, пошутила: «Ну что, красавицы, принимаете к себе? И я ведь могу по деревьям не хуже вас лазить». Девушки заулыбались,
В два часа, как показали свидетели, Надежда Сухова была еще жива. Значит, все произошло между двумя и четырьмя часами. Что должен делать в подобной ситуации следователь? Прежде всего установить, кто находился в это время на участке. Балтага это успел, а остальное предстоит сделать Каушу и его группе.
Балтага влетел в кабинет, размахивая листком бумаги:
— Держи, дорогой, готово. Желаю большого успеха. — Он передал Каушу подписанное прокурором постановление о передаче дела и хотел уже уйти, но Аурел остановил его:
— Не вижу показаний директора совхоза, разве с ним не беседовали?
— Не успели. В Кишиневе директор, на сессии. Сегодня должен приехать.
— На какой сессии? Он что, студент-заочник? — удивился Кауш.
— Да у тебя, дорогой, после отпуска с памятью неладно. Депутат директор, на сессию Верховного Совета республики ездил.
Кауш набрал номер телефона директора. Женский голос ответил:
— Василий Константинович у себя, вы по какому вопросу?
В просто, без затей обставленном кабинете директора было много людей. Лица напряженные, сумрачные. Василий Константинович Рощин сидел за своим столом в строгом темном костюме. На лацкане пиджака поблескивала золотая звездочка. «Не успел переодеться, прямо с сессии приехал», — догадался Кауш. Обычно директор наград не носил. Он присмотрелся к озабоченному лицу Рощина и понял, что тот уже все знает. Рассеянно взглянув на следователя, директор сказал:
— Подождите немного, я сейчас, дела неотложные скопились.
Кауш сел в сторонке, чтобы не мешать. Немного погодя кабинет опустел.
— Что вас привело к нам, товарищ следователь? — суховато-официальным тоном спросил директор.
— Василий Константинович, вы, наверное, догадались: я по делу об убийстве бригадира Суховой.
— Да… Такая история… Не верится даже. Замечательная женщина была. Одна из лучших наших работниц, коммунистка, гордость совхоза. Вы только не подумайте, что я так говорю потому, что ее уже нет в живых. Уважали ее люди… Всю жизнь в совхозе трудилась. Мы грамоту ей дали, подарки… С работы она не ушла, да и мы не отпускали. Крепкая еще была, могла трудиться. И вот что вышло. — Директор сокрушенно развел руками. — Невозможно представить…
Невозможно представить. В самом деле, кому мешала скромная немолодая женщина Надежда Сухова, всю жизнь отдавшая мирному крестьянскому труду? Убийство из корыстных побуждений? Скорее всего исключается. Ценностей, если не считать дешевых наручных часов, при ней не было, да и часы остались на руке. Ревность? Если принять во внимание возраст и образ жизни Суховой, и это в основном отпадает. В своей практике он встречался со случаями и позагадочнее. Проявление патологической жестокости, так называемое безмотивное преступление? Наконец, сведение личных счетов, кровавая месть?.. Возможно?.. Но кому выгодно? Этот вопрос задавали еще криминалисты Древнего Рима, а они хорошо разбирались в человеческих душах.
— Василий Константинович,
Директор задумался.
— Вопрос серьезный. О врагах ничего сказать не могу, а недовольные, конечно, были. Сами понимаете, даже в маленьком коллективе всегда найдутся недовольные, а о большом и говорить не приходится. Вы, надо полагать, поговорите с членами ее бригады. Они лучше других Надежду знали.
СЕДОЙ ЧЕРТ
Еще раньше, до своего визита к директору, Кауш но телефону связался с членами оперативной группы и назначил встречу в сельсовете. От здания дирекции совхоза туда вела улица Лиманная, так хорошо ему знакомая. С левой стороны высилась каменная стена. Он поравнялся с зияющим проломом и недовольно пробормотал: «Хотя бы заделали эту проклятую дыру, надо в сельсовете подсказать». Со дня преступления за каменной стеной прошло уже два года, однако в памяти следователя события тех дней не стерлись. И сейчас они встали перед ним во всех своих подробностях. Острое чувство ненависти к убийце охватило Кауша. Ненависти и собственного бессилия. Негодяй как в воду канул. Попытки возобновить дело никаких результатов не дали. Оставалось положиться на его величество случай и ждать.
Кауш издали узнал Пояту, которого возле сельсовета окружила небольшая группа сельчан. Рядом с ним стоял незнакомый высокий человек примерно его, Кауша, возраста. В отличие от Пояты он был в штатском, однако Аурел догадался, что это и есть майор Мировский. Профессия накладывает свой неизгладимый отпечаток, и Кауш мог почти безошибочно узнать сотрудника милиции среди сотен других людей. Он подошел совсем близко, но его никто не заметил, так все были поглощены беседой. Прислушался. Говорила пожилая женщина с объемистой хозяйственной сумкой в натруженных руках.
— Смотрите, что делается… Девочку загубили, а теперь вот бригадиршу. Я так думаю: не иначе, банда орудует в нашей Покровке. На улицу боязно выйти…
— Не паникуй, Прасковья Мефодиевна, не паникуй, — рассудительно отвечал ей участковый, — ведется следствие, меры принимаются.
— Следствие, меры, — передразнила женщина Пояту. — А того злодея, что девочку погубил, не поймали. Вот тебе и меры. — Она махнула рукой.
Все замолчали. Кауш понял, что селяне согласны с женщиной. Да и что, собственно, можно было возразить. Пока нечего. Не вступая в разговор, Кауш поздоровался и, к облегчению оперативников, пригласил их в сельсовет. Комната депутатов, как всегда в это время, была свободной. Когда все расселись, Поята извлек из кармана брюк огромный красный платок, вытер выступивший на лбу пот и сокрушенно сказал:
— Беда с этими женщинами, прохода не дают.
— Людей понять можно, они встревожены, — как бы рассуждая вслух, произнес Кауш. — Единственный способ положить конец всем судам-пересудам — это вывести преступника на чистую воду. Так что начнем…
Кауш был не совсем точен: члены группы уже «начали», времени не теряли. Они опросили всех, кто работал в тот день в саду. Посторонних людей никто не видел. Значит — свой? Скорее всего. Раны на теле жертвы свидетельствовали о том, что они нанесены человеком, обладающим недюжинной физической силой. Да и для того, чтобы кляп вставить, сила немалая требовалась: Сухова наверняка сопротивлялась. Все говорило за то, что преступником скорее всего был мужчина. Хотя и не обязательно, иногда даже в хрупкой женщине, находящейся в состоянии аффекта, пробуждается огромная физическая сила. Оперативники это знали, однако пока женщин из числа подозреваемых исключили. Круг сузился, и в нем оказались трое: Тимофей Олареску, Григорий Безюк и Петр Краус. Именно их видели между двумя и четырьмя часами возле того места, где нашли труп.