На изломе чувств
Шрифт:
– Триста двадцать рублей, - недовольным голосом произносит кассирша.
– И вот это, - кладу помаду. Отец странно на меня косится, но ничего не говорит.
Садимся в машину и отправляемся домой. После того, как мы привезли «свой улов», тут же сажусь в машину. Я уже не ищу оправдания своим поступкам. Оставил родителей вдвоем, а сам поехал в больницу.
Стою на пороге палаты и перевожу дыхание. Открываю дверь и вхожу внутрь. Трудно сказать, что я ожидал увидеть, но точно не сидящую на кровати девчонку, с наслаждением
– Здрасте, - проговаривает девчонка.
– Привет. Как дела?
– Колбаса у вас очень вкусная, просто пальчики оближешь.
– Я понял, ты никогда не отвечаешь на поставленный вопрос, - беру стул, ставлю около кровати и сажусь на него.
– Я просто была увлечена колбасой. А дела хорошо. За три дня почти выздоровела. Деньги не украли, живот почти не болит, а с вашими пакетами жизнь заиграла новыми красками. Вообще чревоугодие- это грех, но есть почему-то очень хочется, никогда так не ела. Спасибо за праздник живота.
– Пожалуйста, тебе полезно жирка накопить, больно худая.
Сидит в какой-то убогой, по всей видимости, больничной сорочке, и болтает ногами. Ах ну да, и колбасу продолжает наяривать. Дите-дитем, только вот сложно не заметить, даже в такой убогой сорочке, грудь. Откуда она вообще взялась у такой худющей девчонки-остается загадкой.
– А вы зачем приехали?
– сдается мне потому что дебил. Достаю помаду и протягиваю девчонке.
– Держи, Оля, - проглатывает колбасу и берет помаду.
– Неожиданно, - не то слово.
– Не сочти за дурь, просто губы у тебя жуть какие сухие. На морозе, наверное, обветрила.
– Наверное. Спасибо.
– Пожалуйста. Ладно, выздоравливай, - встаю и не оборачиваясь выхожу из палаты. Все, это точно наша последняя встреча. ***
Видимо, мужик подумал, мужик сказал и мужик сделал- это точно разные мужики, иначе не стоял бы я снова около больницы и не курил бы сигарету. Два дня прошло, а я приперся снова, зачем непонятно, уже разучился давать оценку своих поступков. Но еще более непонятным стало то, что в палате никого не оказалось. Выписалась. Точнее просто ушла, как сказал врач. Вот так просто свинтила, отлежав всего неделю. Не знаю, что я чувствую по этому поводу, наверное, что-то сродни разочарованию. Выбрасываю сигарету в снег, сажусь в машину и отправляюсь к родителям.
Не заезжаю во двор, чувствую, что на сегодня это не последняя моя поездка. Захожу в дом, мама вовсю готовит ужин, отец же похрапывает в гостиной.
– Миш, ты где был?
– В город ездил, интернет нужен был, тут ни хрена не ловит, - вру матери.
– Мам, ты же у нас всех в поселке знаешь?
– Ну не всех, так в целом. А что случилось?
– А Громовых знаешь? Есть такие тут?
– Ну, Валерка есть, Громов он вроде.
– Точно. Валерьевна.
– Ты о чем?
–
– Да нормальный мужик. Ну когда-то был. Жена с дитем померла года два назад. Как запил, так и не вылез, вот что с людьми делает водка.
– А он один живет?
– Нет, дочка есть, я их так-то не вижу, он почти около самого озера живет. А что случилось?
– Ничего, мам, спасибо.
– Странный ты какой-то Мишка, точно ничего не случилось?
– Точно.
– Ладно, скоро будем ужинать. Грибы маринованные доставать?
– Как хочешь. Я пойду немного прогуляюсь.
– Ну иди.
Если прошлые свои поступки я еще хоть как-то мог объяснить, мол помощь ближнему и прочая фигня, то тут мне даже нечего придумать. Надеваю пальто, сажусь в машину и еду в сторону озера.
Домов, к счастью, тут оказалось немного. Прохожий мальчишка и вовсе сразу ткнул на дом Громовых. Подъезжаю ближе и выхожу из машины. Надо сказать, я ожидал увидеть что-то похуже. С виду дом не самый худший, на сарай не тянет и на том хорошо. Чего я добиваюсь непонятно, но ноги сами ведут к калитке. Захожу во двор и поднимаюсь на крыльцо. Стучу в дверь, но никто не открывает.
– Здрасте, - оборачиваюсь на голос и замечаю Ольгу, стоящую около меня без верхней одежды.
– Привет.
Глава 8
Господи, какая же она худая. Даже скулы выделяются, хотя бабы сейчас этому только радуются, но этой явно невдомек о современных модных тенденциях. Так и хочется ее накормить, да нормально приодеть. Свитер на ней какой-то убогий, явно не ее размера, и цвет паршивый, без слез не взглянешь.
– Вы не бандит, вы маньяк, - еле сдерживая улыбку, произносит девчонка.
– Сказал бы я кто ты, да боюсь обидишься. Это в порядке вещей ходить в минус десять в кофте?
– Так закаливание полезно для организма.
– Может ты впустишь меня в дом?
– А зачем? – недоуменно поглядывает на меня девчонка.
– Хороший вопрос. В туалет захотелось.
– Так он на улице, я как раз там и была, могу проводить, надо?
– святая простота. Боже, куда я попал?
– Хорошо, я замерз, пусти погреться.
– Ваша машина стоит около забора, в ней точно тепло. Вы же с какой-то целью пришли, да? Наверное, все же не в туалет и не погреться.
– Да. Захотелось посмотреть где и с кем ты живешь и почему ты такая ненормальная, если сбежала из больницы, довольна?
– Оля тут же меняется в лице.
– Я одна и у меня не убрано.
– Переживу. У тебя уже губы синие, может ты все же впустишь нас в дом.