На изломе
Шрифт:
– Лейтенант, ты выстави охранение. А я пока посмотрю вокруг. – и не обращая внимание на его возражения исчез в ближайшим кустарнике Минин двигался быстро, но осторожно, прячась за неровностями рельефа. Сейчас он нарушал все мыслимые правила и инструкции, покинув группу не для разведки местности, а по своей прихоти. Андрей шёл туда, где в глубине ущелья на берегу маленькой, но быстрой горной речки лежал скелет сгоревшей машины ГАЗ-66. Собственно, он и прибыл сюда для того, чтобы поклониться тому месту, где погибла Дарья.
Приблизившись, он обошёл сгоревшую «санитарку», осматривая её профессиональным взглядом, как бы восстанавливая картину происшедшего, шёпотом заговорил, обращаясь в пустоту
– Значит, мина попала между кабиной и будкой, поэтому баки с бензином сразу и вспыхнули. А потом машина падала, кувыркаясь по склону. Шансов никаких у тебя не было. Я хочу верить, Дарьюшка, что всё произошло быстро и ты ничего не успела понять и не мучилась, – говорил он, гладя рукой железный искорёженный каркас. – Но мир без тебя стал пустым и нелепым. Как небо без птиц. И где мне сейчас найти ответ на самый простой вопрос. Как теперь жить без тебя? Моя любовь к тебе каждую минуту становится всё острее. А моё сердце разрывается на куски от разлуки с тобой, от понимания, что тебя больше нет и я тебя не увижу больше никогда. Почему ты меня покинула? Я же так люблю тебя!!! Люблю так, как никого прежде не любил. Я теперь в этом мире как в пустыне. Меня окружает пустота.
Андрей достал из-за пазухи жёлтый эдельвейс и положил его на диск сгоревшего колеса.
– А это я тебе сорвал. Ты, наверное, такого никогда и не видела. Найти эдельвейс большая удача. Мне повезло, шёл к тебе и нашёл, – продолжал говорить Андрей.
Он ещё раз обошёл машину, заглядывая внутрь будки через покорёженные глазницы окон, пытаясь угадать, где могла сидеть она перед взрывом. Но внутренности будки были изувечены взрывом и последующим падением так, что казалось, всё, что там было: оборудование, металлические ящики, дно и стены будки скрутились в один большой железный чёрный от гари уже местами тронутый ржавчиной узел. Вдруг среди этого хаотично сплетённого узла что-то тускло блеснуло. Он пригляделся. Под большим листом смятого в комок железа лежал какой-то небольшой предмет, тускло отсвечивая в лучах уходящего солнца. Заинтересовавшись, Андрей просунул руку под этот лист и стал на ощупь искать его. Через пару мгновений в ладонь неприятно укололо.
«Есть», – подумал он и, ухватив вещицу двумя пальцами, вытянул её наружу.
Он бросил только один взгляд на предмет, и в глазах его потемнело. В его ладони лежала заколка для волос, металлическая, в форме бабочки, уцелевшая непонятно каким образом в этом аду. Она, конечно, потеряла былой блеск и форму, но это была Дашина заколка. Андрей сжал её в кулаке. По позвоночнику пробежала ледяная дрожь, впиваясь в кожу мелкими иголками. Нахлынули волной воспоминания. Ночь, санчасть, Дашины волосы, её запах, да, да, ему на миг показалось, что повеяло от заколки её запахом, запахом её волос, который стал уже забываться. Он в волнении поднёс заколку к носу и вдохнул… Увы… Заколка пахла смертью. В нос ударила смешанная вонь прокопчённого железа да прокисшего пороха, обрубая последние нити непонятной надежды и слабой веры в чудо, подводя окончательный и безутешный итог.
Глаза у Андрея покраснели, повлажнели, но не выпустили ни одной слезы. Черно было у него на сердце и сухо. Дрожащими руками он спрятал заколку в наружный нагрудный карман, затем присел на край обугленного скелета машины и, попирая все инструкции и запреты, закурил.
Вот только теперь, сидя здесь, на дне горного ущелья, Андрей окончательно прощался с Дарьей. Но скорее не прощался, а отпускал её от себя физически, ощущая всеми фибрами души её пространственное присутствие подле него. Ясно осознавая всю несправедливость этого мира, который, подарив ему яркую, чистую и долгожданную любовь, тут же отобрал её так бесцеремонно, грубо и больно,
В речку с грохотом и шумом плюхнулся камень. Реакция Андрей была мгновенной, он упал на землю, одновременно сдергивая с плеча и изготавливая автомат для стрельбы. Затем, стремительно переползая под машину, снял его с предохранителя. Приготовившись вести огонь, он левой рукой вынул окурок изо рта и, не глядя на него, втиснул на ощупь среди камней. Окурок, зашипев, погас.
Минин впился глазами в противоположный заросший кустами берег реки, пытаясь понять, камень упал сам по себе или его кто-то столкнул.
Дело в том, что господствующая над серпантином гора была почти сплошным вертикально стоящим камнем с отвесными стенами и крутыми склонами. Только южный склон горы, обращённый к дороге, был покрыт растительностью и имел пологие земляные склоны, позволявшие взобраться на вершину. А попасть к этому склону можно было, только пройдя по ущелью вдоль реки. Андрей как раз находился в том месте подножья горы, откуда удобно было начинать подъём.
Метрах в трехстах от того места, где лежал Минин, каменный уступ врезался своим краем в реку. Его нельзя было обойти верхом без специального альпинистского снаряжения или по другому берегу, так как стремительная река, делая вынужденный поворот вокруг скалы, вымыла своими водами глубокий омут в каменистой почве вплоть до отвесного каменного склона противоположной горы. Поэтому идущий сверху по течению человек или зверь никак не мог пройти мимо этого уступа, не выйдя при этом на открытое пространство. Оттого и наблюдал пристально за этим местом Андрей, определив его как самое вероятное направление для появления виновника шума.
В напряжении прошла минута, другая, третья… десятая. Андрей не шевелился, весь обратившийся во внимание и слух, понимая, что если рядом враг, то он тоже внимательно изучает местность, прежде чем проскочить через открытое пространство. И всё равно, как он ни готовился к появлению кого-либо из-за уступа, вздрогнул, увидев внезапно появившегося на берегу бородатого человека с автоматом в руках. Держа оружие на изготовку, бородач сделал несколько осторожных шагов вперёд, остановился, опускаясь на правое колено, внимательно осмотрелся по сторонам.
«Дозорный, – решил Андрей. – Сейчас начнут выходить остальные».
Он ругнул себя за беспечность и порадовался, что ветерок дул от противника, а не к нему.
Иначе духи почуяли бы дым его сигарет задолго до этого места, и неизвестно, был бы он сейчас в живых или лежал бы с простреленной головой.
Тем временем бородач поднялся на ноги и, повернувшись к скале, что-то сказал, а сам, сделав ещё три шага, укрылся за ближайшим валуном, беря на прицел противоположный берег и склон горы.
Один за другим из-за скалы появлялись духи и исчезали в густых прибрежных кустах. Андрей насчитал четверых. У троих помимо автоматов были ещё переброшены через плечи по четыре мины, связанные попарно за стабилизаторы. Калибр миномета, для которого они предназначались, он из-за дальности расстояния определил приблизительно.
«Где-то от 107–120 мм, если не больше. Хотя нет, 160-миллиметровый миномёт они не затащили бы на руках в горы. Да и прятать его сложнее. Скорее всего, это тяжелый горно-вьючный 107-миллиметровый миномёт, или по-научному 107 ГВПМ-138, – блеснул знаниями перед самим собой Андрей. – Такие духам всегда нравились. Мощный, безотказный и на ишаках легко по горам перевозится. Теперь только дождусь, когда они уберутся, и осторожненько к своим».