На каком-то далёком пляже (Жизнь и эпоха Брайана Ино)
Шрифт:
Будучи выпущен в музыкальном климате, определявшемся королевской бритпоп-битвой между Blur и Oasis (а также вторым прорывным альбомом Radiohead The Bends, угрожавшим дать новое определение «интеллигентному року» конца эпохи), альбом Passengers был в лучшем случае редкой безделушкой, а многим казался просто суетным проектом («возможно, Ино и изобрёл амбиент, но похоже, он забыл, что амбиент должен быть чем-то большим, чем «слуховые обои»», — ворчал в Rolling Stone Джим Дерогатис). Пэту Кейну из The Guardian альбом даже показался свидетельством раболепия Ино перед остроглазым технокапитализмом конца XX века. «Взгляните на заметки на обложке его проекта Passengers», — фыркал он в своей протяжённой антииновской тираде, — «самый первый кредит Ино — это «стратегии», и лишь потом «синтезаторы» и «микширование».» [165]
165
Пэт Кейн — когда-то певец противоречивого гладко-попсового дуэта Hue & Cry — привычно извергал своё критическое негодование. Дальше в своей беспощадной
Поперёк ощущаемой слушателями тенденции самоублажения шла сорокапятка, выбранная из альбома — "Miss Sarajevo". Содержащая поразительное выступление звезды оперного вокала Лючано Паваротти, эта песня — наполовину протест против боснийской войны, наполовину возвышенная ария — была одной из немногих композиций альбома, действительно вошедших в фильм — снятую Биллом Картером и профинансированную U2 документальную ленту о негармонирующем с общей обстановкой конкурсе красоты, прошедшем в Сараево в прошлом году (несмотря на гражданскую войну, бушевавшую буквально в пределах слышимости). В сентябре 1995 г. Ино вместе с Боно (который сам был сыном оперного тенора) и Эджем поднялся на сцену в Модене (Италия), где проходил ежегодный благотворительный гала-концерт Паваротти; там они исполнили мощную версию "Miss Sarajevo" под аккомпанемент полного оркестра. Ино, чью охрипшую глотку лечил местный лекарь Маэстро, и которого пришлось отговаривать от появления на сцене в женских босоножках, пел и играл на клавишах, пока мелодраматическое бельканто Паваротти увлажняло глаза публики.
Ино был весьма занят боснийским конфликтом. Они с Антеей уже имели кое-какие дела с благотворительной организацией War Child, основанной для помощи детям-жертвам югославской гражданской войны — правда, Ино скептически устранялся от сбора денег при помощи приглашения знаменитостей, предпочитая лучше тихо и скромно вкладывать деньги в небольшие проекты и достойные дела. Однако теперь у него были свои маленькие дочери, и он зарылся в литературу о запутанной кровавой истории Балкан, и даже пошёл на то, чтобы стать одним из спонсоров War Child — его за обедом в китайском ресторане в Уэстборн-парке уговорил Бил Лисон, основатель организации. Отношение Ино к благотворительности изменилось в конце 1993 г., после того, как он помог Антее в сборе инструментов и CD для жителей блокированного Восточного Мостара — когда-то прекрасного средневекового городка на реке Неретва, известного своим классическим головокружительным (и недавно разрушенным) средневековым мостом. «Я около 45-ти лет весьма презрительно относился к артистам, участвующим в какой бы то ни было политике», — признался он, — «и даже написал высокомерную статью в Guardian, проводя очень недобрые намёки на песню «Освободите Нельсона Манделу» — я утверждал, что не дело артистов заниматься подобными вещами.» Сбор инструментов и альбомов оказался проясняющим моментом. «С нашей стороны не потребовалось по сути дела никаких усилий, но отклики были совершенно изумительны — оказалось, что мы сильно изменили жизни людей. Я подумал — Боже мой, неужели это так просто? Наверное, это меня и зацепило.»
В качестве исполнительного продюсера Ино сыграл ключевую роль в альбоме Help! — благотворительной записи в пользу War Child, сделанной за один сентябрьский день с участием таких артистов, как Radiohead, Шинед О' Коннор, The Stone Roses, Suede, Oasis, The Levellers и Portishead. Вдобавок к тому, что он собрал весь этот проект, Ино вместе с Massive Attack сделал в студии Townhouse в Шепердс-Буш запись песни "Fake The Aroma". Прибыли от Help!должны были пойти на постройку крупного музыкального комплекса в разрушенном войной Мостаре. Альбом мог бы разойтись в ещё больших количествах (и дойти до первого места в английском хит-параде), если бы составитель британского списка компания Gallup не отказалась отменить оговорку, запрещающую «сборным» альбомам участвовать в официальном списке. Ино в Годе с распухшими придаткамиочень сердился на такую непреклонность, утверждая, что War Child в результате этого потеряла тысячи фунтов потенциальной прибыли.
В мае Ино отправился в Мостар, чтобы взглянуть на место для предполагаемого музыкального центра. Во время представления местному совету группа Ино столкнулась с явно выраженным скептицизмом со стороны представителя детского фонда ООН (Юнисеф), который, повидимому, счёл благодеяние со стороны рок-звезды «снисходительным». Однако мэр города — недавний узник сербского лагеря военнопленных — встал на защиту Ино и компании, осудив Юнисеф за бездеятельность.
Теперь Ино уже ничего не имел против кампаний по сбору денег. Они с Антеей были двигателями модного шоу Языческая забавная одежда, устроенного летом 1995 г. в нарочито показной галерее Saatchi на севере Лондона. Все модели одежды были созданы руками крупных рок-звёзд — в том числе Дэвида Боуи, Брайана Ферри, Фила Коллинза, Бьорк, Роберта Уайатта, Игги Попа, Майкла Стайпа из R.E.M. и самого Ино (одежду показывали студенты отделения моды художественных школ St. Martin's и Kingston); все модели в конце концов были проданы с аукциона в пользу War Child. В предыдущем году состоялась лишь слегка менее амбициозная версия подобного мероприятия — Маленькие Кусочки Больших Звёзд, в которой самым видным донором был Дэвид Боуи [166] . В том же году War Child устроила аукцион — Musical Milestones — для которого Ино записал одноразовую сингловую версию песни "White Light/White Heat" Velvet Underground. Эту вещь он впервые услышал в начале 1968 г., когда жил в винчестерском «сарае» — но её текст всегда его озадачивал. Ему пришлось связаться с автором — Лу Ридом — и попросить его сделать транскрипцию. Вариант Ино звучит как некий цифровым образом модернизированный дубль, не вошедший в Here Come The Warm Jets… Ходили слухи, что песня будет выпущена «официально»,
166
В том же году War Child устроила аукцион — Musical Milestones — для которого Ино записал одноразовую сингловую версию песни "White Light/White Heat" Velvet Underground. Эту вещь он впервые услышал в начале 1968 г., когда жил в винчестерском «сарае» — но её текст всегда его озадачивал. Ему пришлось связаться с автором — Лу Ридом — и попросить его сделать транскрипцию. Вариант Ино звучит как некий цифровым образом модернизированный дубль, не вошедший в Here Come The Warm Jets… Ходили слухи, что песня будет выпущена «официально», но сейчас это кажется маловероятным. В конце концов Ино расстался с War Child после того, как выяснилось, что деньги, собранные от продажи "Miss Sarajevo", вместо того, чтобы полность пойти — как намечалось — на строительство музыкального центра в Мостаре, были частично потрачены (по прагматическим, а не коррупционным причинам — поспешил подчеркнуть Ино) на другое — в том числе на содержание большого офиса.
В сентябре вышел альбом Боуи 1. Outside. После периода музыкальной депрессии и временами весьма неловкой самопародии, в который Боуи скатился в предыдущем десятилетии, на этот раз новый альбом (впрочем, как и его предшественник, Black Tie White Noise(1993)) был встречен как возвращение к настоящей авангардной форме. Критики опять сняли шляпы перед Ино. «Добро пожаловать обратно, Ино — волшебник новаторства в аппаратной…», — приветствовал его Том Дойл в Q. «Ясно, что музыка на Outsideне предназначена для мощной коммерческой ротации», — продолжал он, — «в целом она ужасно эклектична в своих наивных и иногда опрометчивых метаниях от техно ("Hallo Spaceboy") до авант-джаза ("A Small Plot Of Land") и извилистой эпичности заглавной вещи.»
Ино уехал из Монтрё ещё до окончательного завершения альбома; в своём дневнике он оплакивал тот беспорядок, в который Боуи привёл сделанные миксы. Тем не менее у него хватило оптимизма, чтобы предпринять вместе с Боуи раунд интервью, приуроченный к выпуску альбома. К ним вернулось кое-что из старого юмора Пита и Дада, хотя в общем они выглядели очень контрастно — Боуи без конца курил Marlboro, хлебал кофе и простонародным языком общался сразу с десятком человек; Ино потягивал чай и отвечал на вопросы своим размеренным, иронически-независимым тоном. «Он был очень гламурным молодым человеком… я ему очень завидовал», — вспомнил Боуи о том, как он впервые увидел Ино в начале 70-х. «Было такое впечатление, что не было всего этого времени — мы как будто и не расставались с нашего третьего совместного альбома», — восторженно говорил он Полу Горману из Newsweek о их возрождённом сотрудничестве. «Мы просто грандиозно сходимся характерами.»
Осень 1995 г. была для Ино временем собирания лавров — вдобавок к связке почётных докторских степеней он присутствовал на открытии постоянной выставки своих аудиовизуальных работ в Сваровски-музее в Инсбруке (Австрия). Потом он вернулся в Лондон, чтобы получить приз «Вдохновение» от журнала Q. В конце ноября он оказался уже за кафедрой в галерее Тейт, где произнёс одноминутную директивную речь на вручении Премии Тёрнера. К этому его практически принудил импресарио Тейт Николас Серота; Ино старался как-нибудь увернуться от этой чести. В конце концов согласившись, он отбросил обычные пошлости церемониальных платформ и произнёс обличительную речь о неспособности искусства донести свои идеи до масс, приведя неблагоприятное для искусства сравнение с популярными научными сочинениями, которые тогда пользовались большим спросом. Ино был поклонником трудов британского биолога-эволюциониста и популяризатора науки Ричарда Доукинса — с самого 1977 года, когда он прочитал его первую книгу — Эгоистичный ген. Он остался открытым сторонником ясно выраженной антирелигиозной позиции Доукинса, и постоянно жаловался на то, что в искусстве никто не способен с такой же силой поставить проблему. «Мне кажется, что разговоры об искусстве находятся на той же ступени развития, на какой была биология до Дарвина», — недовольно заявлял он. «У нас есть множество разных наблюдений, но нет единой «рамки», которая объединила бы их и дала им смысл.»
В том году премию Тёрнера получал Дамиен Херст — пресловутый анфан-террибльбританского искусства. Его выставка Кто-то обезумел, кто-то убежалс «Разделёнными матерью и ребёнком» — иконически оторванными друг от друга коровой и телёнком, плавающими в формальдегиде — сама по себе представляла провокационное и о многом говорящее стирание граней между наукой и искусством. При том при всём отношение Ино к слоняющемуся по вечеринкам, увлечённому Бритпопом Херсту оставалось неоднозначным — и он лаконично заметил, что когда звёзды высокого искусства решают вести себя подобно рок-звёздам, они всегда выбирают для подражания самые хамские стереотипы.
Нельзя сказать, чтобы Ино сам был решительно против некоторого грубо-подрывного поведения. Когда его попросили произнести речь в нью-йоркском Музее Современного Искусства в связи с выставкой на тему «высокого» и «низкого» искусства, он принялся взаимодействовать (и на этот раз глагол был вполне уместен) с Фонтаном— пресловутым писсуаром, «созданным» Марселем Дюшаном в 1917 году, предметом, предполагаемая антиискусственная «незначительность» которого была доведена до абсурда астрономической цифрой на ценнике. «Это показалось мне таким возвышенным примером товарного производства, что я решил сделать нечто такое, что я называю ре-коммоди-фикацией», — сознавался Ино в своём дневнике. Я просунул тонкую водопроводную трубку через зазор в витрине и поссал в него.» (Ино ничего не говорит о том, куда делся его «художественно-террористический» сброс после того, как прошёл через ни к чему не подсоединённую керамику…)