На каком-то далёком пляже (Жизнь и эпоха Брайана Ино)
Шрифт:
EG продолжали выгодно использовать свой контракт с Island Records, и Roxy Music начали готовиться к своему первому «настоящему» сеансу записи в Command Studios на Пиккадилли. Студия был заказана и арендована Энтховеном и Гэйдоном, с условием, что группа последует примеру King Crimson и придёт в объятия Island. Правда, оставались кое-какие опасения насчёт того, смогут ли Roxy делать пластинки с требуемым коммерческим шармом — и EG настояли на сравнительно экономном бюджете в 5000 ф. ст., а также поставили неоплачиваемым (со ставкой гонорара 1,5 %) продюсером Пита Синфилда, только что изгнанного из King Crimson — несмотря на то, что он никогда раньше ничего не продюсировал. [27] «Честно говоря, я не знал, кого ещё предложить», — вспоминает Дэвид Энтховен. «Он остался без работы. Я знал, что в King Crimson он занимался звуком и освещением — он был
27
Если не считать пластинок Crimson — Lizard и Islands (produced by Robert Fripp & Peter Sinfield) — ПК.
Студия — увядший бывший объект BBC, расположенный рядом с магазином мужской одежды «арт-деко» Simpson's и на расстоянии полёта запонки от гостиницы Ritz — едва ли могла более подходить Roxy (по крайней мере, по внешним признакам). «Это был скорее театр, чем студия — такое маленькое кинематографичное место», — вспоминает Ферри. «Там до сих пор оставались откидные стулья и всё прочее. К очень маленькой будке управления вела спиральная лестница. К счастью, продюсер тоже был маленький!» Энтховену она запомнилась как «никуда не годное, занюханное место. Внизу постоянно грохотали поезда метро.»
Долго вынашивавшиеся песни группы можно было назвать как угодно, но только не плохо отрепетированными, и альбом, разумеется, был записан и смикширован в лихорадочном девятнадцатидневном водовороте (одна вещь — "The Bogus Man Parts 1 & 2" — осталась незаписанной). Хотя у добродушного Синфилда были сомнения относительно Ферри как фронтмена («Помню, когда я впервые увидел [Roxy Music], я подумал: «Боже! Это как Джо Кокер в плохой вечер!» — сказал он в 2004 г. Дэвиду Бакли), он, к своему облегчению, обнаружил, что к художественной эксцентричности Roxy теперь добавилась вновь обретённая элегантность. Единственным участником группы, доставлявшим Синфилду минуты раздражения, был Мистер Художественность-и-Эксцентричность собственной персоной — Брайан Ино.
Буйная и часто намеренно немузыкальная электроника Ино не всегда легко ложилась на плёнку — по крайней мере, так казалось Синфилду. На самом деле, продюсер был настроен к Ино слегка недружелюбно ещё до начала записи. Только что получив от Роберта Фриппа отставку, Синфилд — понятное дело — был настроен весьма высокомерно. Однако, будучи человеком немалого самообладания, он стиснул зубы и смирился с постоянными настройками синтезаторов, устройств задержки и прочего имущества Ино — и в результате стал относиться к одному из важных компонентов фирменного звучания ранних Roxy Music более дипломатично: «Сначала я думал, что от Брайана одни неудобства, но позже я понял, что этот человек выполняет большую часть моих обязанностей, и — Боже его сохрани — часто выполняет их гораздо лучше.»
Со своей стороны, Ино — согласно его воспоминаниям через три десятилетия — считал, что доставляет ещё недостаточно «неудобств». «Недавно я послушал эту пластинку и подумал: «Боже мой, теперь мне понятно, почему она казалась людям ненормальной!» Но мне она вовсе не казалась таковой. Меня на самом деле беспокоило то, что она звучит слишком нормально.»
Хотя Дэвид Энтховен был не одинок в том мнении, что альбом был сделан слишком быстро и что ему нехватает чистоты и прозрачности (Ферри до сегодняшнего дня недоволен звучанием вокала на альбоме: «Мне приходилось петь на фоне инструментов, вживую, и это было очень громко. Я чересчур напрягал голос.»), то, чего удалось добиться Синфилду и Roxy Music за три недели сосредоточенной работы, было и остаётся живым и нестареющим произведением — ощутимой наградой за месяцы стоической веры в собственные силы со стороны Ферри и немалой отдачи всех, кто принимал в этом участие. И несмотря на всю её «нечистоту», продюсерская работа Синфилда (и, что не менее важно, звукорежиссёрская работа Энди Хендриксена, который впоследствии помог греческому композитору Вангелису сформировать его продававшиеся многими миллионами синтезаторные пейзажи) вывела на максимальный уровень обе характерные стороны атаки Roxy. Эта двойная «сигнатура» воплощается, с одной стороны, необузданной энергией вступительной вещи "Re-make/Re-model", а с другой — синтезаторно-гобойным гибридом научно-фантастической и старинной музыки на "Ladytron". Ферри отчётливо помнит, как записывалась эта песня. «Помню, на "Ladytron" я спросил Брайана, не может ли он сделать так, чтобы вещь звучала как лунный пейзаж. Наверное, у него уже были записаны на плёнку какие-то куски — он сказал: «Думаю, у меня есть как раз то, что нужно.» Он всегда готовил всё
28
Ино начал использовать «атмосферные» плёночные пьесы — многие из которых были сделаны ещё до Roxy — для заполнения промежутков, во время которых музыканты на сцене перестраивали свои инструменты. Они по сути дела создавали некое настроение, атмосферу — и были ранним примером «де-факто»-амбиентной музыки.
В "Re-make/Re-model" голос Ино слышен прежде всего в «зацепке» на основе номера машины "CPL5938" (Ферри написал песню после того, как ему случилось преследовать на улицах Лондона некую красивую водительницу, машина которой имела вышеприведённый регистрационный номер); сама песня не имела «моста» или припева, представляя собой серию коротких соло-стилизаций в духе «популярная-музыка-сквозь-века» и достигая кульминации во всплеске хаотической андроидной анархии, исполняемом Ино на VCS3.
Совместить в корне отличные друг от друга музыкальные элементы Roxy Music — особенно стрекочущие слуховые фейерверки Ино — в один гомогенное виниловое целое было не малым достижением.
Своим искусно смешанным коктейлем из стилизованного ретро-шика, развязности авант-рока и — благодаря Ино — загадочного футуризма альбом Roxy Musicприоткрыл бархатный занавес, скрывавший невероятно моднический и ошеломляюще стильный полусвет. Зрелые, культурные и тем не менее изложенные с ненасытной надменностью прекрасной, не могущей отдышаться юности, ферриевские изыскания на темы плейбойской тоски были инстинктивно захватывающи и божественно упадочны. Одновременно они предназначались для того, чтобы «заставить знатоков думать». Ферри как рассказчик мог быть вкрадчив, нежен, хищен — причём часто одновременно в пределах одной песни. В нём попеременно проявлялся персонаж плутовского романа, полулиберальный праздный мечтатель, острый как стилет городской битник и томящийся любовник-метафизик — какой-то неправдоподобный потомок Шарля Трене, Лу Рида и Джона Донна, изысканно освещённый городским неоновым светом и осыпанный блёстками космического века. Roxy Musicбыл мозаикой из всего, чего угодно, но при этом не был похож ни на что, слышанное раньше.
Вооружившись ацетатным экземпляром законченного альбома, в конце апреля Дэвид Энтховен обратился на Island, чтобы расставить все точки над "i" по поводу практически заключённой сделки. К своему ужасу, он обнаружил, что всё гораздо хуже: «Мы имели дело с Тимом Кларком — он был ассистентом Криса Блэкуэлла и очень хорошо относился к группе, но [руководитель отдела артистов и репертуара] Мафф Уинвуд терпеть не мог Roxy — испытывал к ним форменное отвращение. Мы потратили много денег; сделали альбом, заплатили за оформление и т.д., после чего отправили его на Island. Они послушали его на своём так называемом собрании по поводу артистов и репертуара, и Мафф сказал, что ему не нравится, а Крис Блэкуэлл воздержался от комментариев. King Crimson Мафф тоже не выносил. Арт-рок был не его делом. Он был по существу соул-парнем.»
Историю продолжает Тим Кларк: «Помню, как мы слушали пластинку на Бейсинг-стрит, где тогда располагалась штаб-квартира Island, во время собрания за знаменитым круглым столом у Криса Блэкуэлла. Я страстно защищал альбом, и Дэйву Беттериджу, который тогда был менеджером по маркетингу, он тоже нравился. Мафф Уинвуд страстно возражал, а Блэкуэлл просто сидел и молчал, а потом сказал: «Что дальше?» Я уже фактически договорился с Дэвидом насчёт этого альбома — я зашёл настолько далеко, насколько позволяли мои полномочия, но тут я подумал, что не смогу подписать контракт, потому что понятия не имею, согласен со мной Крис или нет.»
Энтховен считает, что продуманная и останавливающая внимание обложка альбома сыграла немалую роль в ликвидации у Island сомнений: «Мы с Тимом Кларком встретились на Бейсинг-стрит; я показал ему оформление альбома Roxy Music. Было 9:30 утра, и Крис Блэкуэлл был — что нехарактерно для него — уже на месте. Он подошёл, взглянул на обложку и сказал: «Договор уже есть?» Он соединил одно с другим. Оформление альбома сдвинуло дело с мёртвой точки.»
Тим Кларк считает, что Блэкуэлл так и не понял, что в Roxy такого особенного. «до сих пор не знаю, нравилась ли ему эта музыка», — говорит он. «Сильно подозреваю, что особо не нравилась. Его настоящей любовью был голубоглазый соул. Он не принимал особого участия в заключении контрактов с такими людьми, как King Crimson — всё это была работа Гая Стивенса [штатного диссидента-продюсера и специалиста по артистам и репертуару Island]. Дела Ино и голос Брайана Ферри, наверное, были для него слишком экстравагантны.»