На кого бог пошлет
Шрифт:
Соня раскрыла шкафчик, взяла Диану в руки и, скорбно глядя в ее невидящие глаза, бросила:
— Все из-за тебя, сука!
А затем протянула мне ее. Холодный гладкий металл, заметная тяжесть и старинная работа словно заряжали ладони энергией. Я погладила ровные щеки Дианы-красавицы. Лицо живое, кажется, вот-вот улыбнется. Я пожалела, что это была только головка Дианы, что мастер не отлил ее плечи и грудь. Но ее лицо притягивало. Действительно, дьявольская игрушка. Завораживает.
У Сони дрожал подбородок, в глазах пылала ненависть:
— Ты думаешь, это
— Подожди, — прервала я ее, с трудом оторвав взгляд от статуэтки и отправляя ее обратно на полку шкафа. — Ты думаешь, все связано с этим? Рассказывай, кто знал об этом, и как все эти ценности очутились в вашей квартире?!
— Короче, Вова совсем не обрадовался этой бабке. Возни с ней было — не пересказать. Мы совершенно не знали, каким хламом набиты ее комоды и сервант. Конечно, медведь произвел впечатление — он тоже стоит будь здоров. Ну, комнату Вова продал с грехом пополам. Икона там еще была, икону продал — купил джип. А потом я сказала: все, хватит. Возвращайся в Тарасов и нечего по Питеру гулять, пока не догулялся. Город большой, знаешь ли, охотников до добра много. Он одну статуэточку эксперту оттащил — ее чуть с руками не оторвали. Говорят, редкая ценность. Про Диану я уже говорила — для специалистов и коллекционеров это мечта и находка. Хотели мы сначала это все скопом продать и за границу уехать. Потом решили немного подождать — пока малыш подрастет… Да и страшновато было. Мы все это запаковали как следует да на джипе в Тарасов и перевезли… И медведя даже в мешке к крыше прикрутили.
— Кто об этом знает? — спросила я, невольно повышая голос.
— Да никто. Скупщик антиквариата в Питере… Ну так мы к нему зашли да вышли. Там за нами никто не следил — это точно. А здесь… Здесь уж точно никто не мог знать. И родители наши не знают. Мы сказали, что была только коммуналка да старье какое-то и все… В эту комнату никто не ходил. Это здесь полгода лежит — за полгода у нас гостей в доме не было… Сын сюда не ходил — не разрешалось… Жили, как на пороховой бочке — пока не взорвались! Дожили вот, — Соня продолжала, глотая слезы: — С этого наследства все и пошло наперекосяк. У нас с Вовой была такая любовь, а с этой бабкой все рухнуло… Вова от меня отошел, отдалился, стал каким-то чужим, мне не доверял ни в чем, бесконечно подозревал…
— У него были для этого основания? — как можно мягче спросила я.
— Эх, да что уж теперь! — махнула она рукой. — Ну появился у меня другой… Мне было тогда так плохо, так одиноко, а тут подвернулся вроде бы настоящий мужик…
Я постаралась подавить наплыв отрицательных эмоций, нахлынувших на меня при сравнении Абзаца с настоящим мужиком. Вот уж действительно на вкус и цвет!
— Но я любила и люблю Вову! — всхлипывала Соня. — А с этим мужиком было так… Как отдушина при плохом настроении.
— А ты ему случайно об этом не говорила? — поинтересовалась я, тыча пальцем в сервант.
— Ой, что ты, что ты! — поспешно замахала она руками. — Да зачем мне это? Я с Вовой расставаться не собиралась — просто мне было
Я еле удержалась, чтобы не сплюнуть в сторону — помешало присутствие невозмутимой Дианы. Все-таки искусство и предметы старины, эта извечная красота гасят отрицательные эмоции.
— А чем он занимается, твой сосед? — спросила я с невозмутимым видом.
— Н-не знаю точно. Всякими разными делами — как все сейчас. По образованию он, представляешь, музыкант — окончил тарасовскую консерваторию.
Я так и села на подоконник.
— Кто? Этот твой сосед?
— Ну да. Я же говорю — по образованию. У него и скрипка есть, то есть футляр всегда лежит в комнате. Да бог с ним, Таня, какая разница? У нас чисто сексуальные отношения. И то были. Теперь я буду искупать былые грехи и вымаливать прощение.
— А тебе не показалось некоторым несоответствием такая мужественная внешность твоего друга и эта его скрипка? — едва сдерживая смех, попыталась я отвлечь Соню от дум о покаянии.
— Не показалось, — отрезала Соня, давая мне понять неуместность расспросов о ее любовнике в день смерти мужа. Все ясно: святая простота Соня, юрист, между прочим, как говорится, слона-то и не приметила. В футляре от скрипки киллер Абзац скорее всего хранит что-нибудь вроде винтовочки с оптическим прицелом.
— Соня, это очень важно — если хочешь, чтобы я нашла убийцу твоего мужа, подумай, кто знает о коллекции?! Может, кто-то видел, помогал выгружать. Может, ты или Вова невзначай проговорились?
— Я — не проговаривалась! А уж Вова — не знаю. Ищи у его любовниц… Их поспрашивай. Он тоже, прости меня, господи, был жук еще тот! Да, мы это привезли в коробках и в мешках, сами все в дом перетащили. Людей, конечно, во дворе было полно.
— И сосед не интересовался, что это вы перетаскиваете?
— Я сказала, что аппаратуру, ящики-то были от «Сони». Да никто не знал и не видел.
Ясно. Никто ничего, а врача-то хлопнули. Можно ведь было и просто квартиру ограбить! А уложить выстрелом Вову не означает завладеть антикварной коллекцией!
Да, пока в голове у Татьяны Александровны Ивановой получился небольшой затор. У покойного, кроме антикварного хлама, была еще куча брошенных им женщин и какие-то должники. Словом, мотивов для его устранения могло быть предостаточно, равно как и желающих этого. Есть от чего болеть голове несчастного детектива!
Если, конечно, причиной трагедии было бабушкино наследство, то у Сони есть все основания волноваться и за себя, и за сына. Да, дело серьезное… И мне нужно поторопиться с расследованием, пока не произошло еще чего-нибудь похуже. Я пыталась систематизировать свои догадки и версии. Одну из них, очень важную для меня, никак не удавалось обдумать и аргументировать до конца. В голове почему-то вертелось слово «наследство».
— Теперь это все твое? — спросила я Соню, обводя рукой комнату и имея в виду, конечно, бабушкины игрушки.