На кого бог пошлет
Шрифт:
— Потерпи, родной, скоро выпустят, — ласково шепнула я ему и заперла дверь. Тяжелые шаги раздавались уже возле занавески, отделявшей кухню от подсобки. Еще несколько шагов, и он будет здесь!
Моя сумка, куртка и ботинки лежали в шкафчике под мойкой, за его дверцами оставалось еще порядочно места. До него мне было ближе, чем до противоположной двери. Взвесив в долю секунды все шансы и расстояния, я проскользнула к мойке — благо мои ноги в носках ехали по гладкой плитке, как фигурные коньки по льду. Я сложилась вчетверо под мойкой, уткнувшись носом в мусорное ведро, и захлопнула за собой дверцы в тот момент, когда
Главное — сидеть тихо, как мышка. Все мои вещи при мне — авось не полезут сюда!
Но мне казалось, что они должны были слышать стук моего сердца, таким он был оглушительным.
— Вот моя кухня, — раздался голос невидимого мне Вениамина.
— Мощный рэсторан открыл. Молодэц, Вэниамин, — сказал Дато. И его сюда лешие принесли! — Дэловой ты парень, вэсь в отца, царствие ему нэбесное. А где же твой повар, я сам хочу с ним поговорить!
Думаю, повар сам с ним бы с радостью поговорил, да, слава богу, не имел такой возможности.
— Сам не знаю, — сказал деловой Вениамин, — Эй, Витька, где ты там?
Вот как зовут несчастного китайца. Хотя, конечно, он все-таки нанаец или что-то в этом роде, а у них часты такие имена.
Витька, понятно, не отозвался. Во рту ведь кляп, да и толстая железная дверь морозильной камеры…
— Где ты, мать твою! Тебя ждет высокий гость! Ты и так второе уже подпортил, этого мне еще не хватало! — возмущался хозяин. — Может, в кладовку пошел? Никуда он не денется! Смотри, Дато, покажу тебе пока свое хозяйство. Там у нас морозильная камера — видишь, целая комната. В ней и рыба, и мясо. Плита и все оборудование из Франции, посуда из Японии, продукты по спецзаказу и только первой свежести, — рекламировал Веня свое хозяйство. Дато интересовался запасами специй и приправ и везде совал свой грузинский нос, весь в шишках и рытвинах.
Мне под мойкой было очень жарко. После двухдневной беготни по промозглому городу я, кажется, умудрилась простудиться, и у меня в тепле неожиданно захлюпало в носу. Я стала усиленно тереть переносицу, чтобы не чихнуть. На первый раз мне это удалось.
Хозяин и Дато переместились к разделочному столу перед мойкой. Между дверцами была крошечная щель, куда я уставилась во все глаза и… чуть не вывалилась из своего убежища! Рядом с белыми брюками Дато я увидела уже знакомые мне желтые джинсы и те самые ботинки «Ферре» со скошенными носами! Физическое лицо в указанных джинсах и ботинках — то бишь Вениамин, хозяин «Морского конька» — было тем самым утренним красавцем на «Ягуаре»!
И тут меня разобрал неудержимый чих! Я терла переносицу, как заведенная, но все же фыркнула в кулак, ударившись макушкой о дно раковины. И замерла в ужасе…
— Что за черт! — насторожился Дато. — Кто это?! Повар вернулся? — Они обошли кухню.
— Да нет! — сказал Вениамин неуверенно. — Никого нет!
— Это было где-то там, — проговорил Дато, переместившись к мойке. — Там нэ мышь ли у тебя?!
— Не должно быть, — сказал Веня, приближаясь к мойке.
— Там что-то есть, — настаивал неугомонный Дато. И нюх-то у него, как у собаки, и глаз, как у орла.
— Да нет, — усомнился Вениамин. В щелочку я увидела, как он присел на корточки перед дверцами… и вдруг решительно раскрыл их!
В это мгновение в моей голове все смешалось и завертелось. Прямо передо мной собственной персоной возник
Неясно было только, на что именно наплевать. А потом… Вениамин быстро захлопнул дверцы и сказал Дато:
— Ничего там нет. Пойдем обратно в зал. Повар сейчас вернется из кладовки и подаст нам рыбу. Может, рыба тебе понравится больше.
— Ну харашо, — согласился ничего не подозревающий Дато и удалился прочь с кухни.
А я сидела ни жива ни мертва, боясь пошевелиться, и слышала, как Вениамин, следуя за Дато, запер на ключ обе входные двери. Я вылезла на свет божий, разогнула затекшую спину. Итак, я, кажется, пленница. Видимо, этот красавец по каким-то причинам решил разобраться со мной единолично, без Дато. Ясно было и то, что он не признал во мне утреннюю девушку с белыми волосами. Ведь я сидела в темноте, скрючившись, с черными волосами и к тому же в поварском наряде.
Однако чего же я жду?
В подобных ситуациях мне приходилось бывать, здесь главное — выключить страх и включить рассудок и смекалку. Так, перво-наперво окна — обычное стекло, уже хорошо. Стеклорез у меня всегда имелся при себе.
Долго же ты будешь меня искать, мой морской конек в желтых джинсах! Все-таки не судьба нам с тобой свести нормальное знакомство! Вот так всегда в моей непростой детективной жизни!
В пять секунд я собралась: пошвыряла как попало всю прослушивающую аппаратуру в сумку, скинула пижаму горемычного повара, надела родную куртку, прицепила куда надо «макаров» и схватила ботинки. Затем, подумав, сняла с головы черное каре и водрузила белокурые кудельки. Искать будут брюнетку, пока не догадаются! Кошкой запрыгнула на подоконник и… в эту минуту вошел Веня и запер за собой дверь на ключ. Я застыла на подоконнике, не в силах произвести ни одного полезного движения. Увидев меня в новом обличье, он, естественно, теперь уже меня узнал и, немного обалдев, как-то странно улыбнулся:
— Ах, вот ты кто! Интересно!
Мне самой было все ужасно интересно. В эти мгновения я находилась в крайне интересном положении, упираясь в подоконник коленями и выставив свой весьма обтянутый зад. Конечно, зрелище было не очень-то приличное, но, в конце-то концов, мне не приходилось жаловаться на свои формы.
Вениамин, показавшийся мне еще красивее и мужественнее в залитой светом кухне, медленно приближался ко мне с неизвестными намерениями. Мой профессионализм сработал молниеносно, и я уже твердо стояла на ногах, уперев ему в грудь ствол «макарова».
— Еще интересней, — проговорил он, улыбаясь все шире.
— Стоять на месте, — скомандовала я, но как-то, видимо, недостаточно твердо.
Открывать пальбу по углам я не собиралась, да и законных оснований для этого вроде бы не имела. Моей жизни, кажется, ничто не угрожало. Половой неприкосновенности тоже. О последнем я подумала уже с сожалением.
Мягко ступая, как снежный барс, иронически улыбаясь, проникая в душу своим взглядом, словно хирургическим зондом, подошел ко мне вплотную этот потрясающий экземпляр самца. Затем он плавно, но решительно опустил мою вытянутую руку с пистолетом и сказал: