На кого бог пошлет

Серова Марина Сергеевна

Тут мы с бабой Машей дружно перевели дух и уставились друг на друга. Затем, испуганно оглядываясь по сторонам и наседая на меня, она снова громко зашептала.

— Ну я сразу поняла, что вещь-то непростая, да мне ж чужого не надо! Но отдать сразу напугалась, уж больно Володька серчал. Думаю, мне же и достанется, характером-то мужик крут. Думаю, возьму пока, а потом им как-нибудь подкину. Она бы и в почтовый ящик поместилась! Короче, отнесла к себе домой и в комоде спрятала в чулок, где деньги лежат…

Тут

бабка вдруг смолкла, соединив в одну линию седые косматые бровки. Как же, напугалась ты отдать! Такую напугаешь, подумалось мне.

— Ну а потом что с этой статуэткой? — нетерпеливо спросила я.

— Эх, — махнула она рукой. — Да внук спер, гаденыш.

— Что-о?! — ошеломленная, задохнулась я.

— Да-да. И деньги из чулка вытащил, и статуэтку чужую спер, и продал за сто рублев! Я его потом три дня шваброй гоняла да тряпкой ентой вот половой по мордасам хлестала!

— За сколько продал?!

— То-то и оно, продал за сотню. А потом мне признался: бабка, говорит, статуэтка-то старинная, нимфа называется, чистого серебра и стоит сто тыщ — квартиру можно купить однокомнатную! А я-то, мне чужого не надо, я вернуть хотела, я и знать не знала, почем она идет-то! А у Целиковых такими вся квартира набита, они пропажу-то и не заметили! Хочу вот пойти к Соньке, покаяться — я ведь в почтовый ящик хотела положить, сразу вернуть — Володьку боялась, больно он сердитый, земля ему будет пухом. Когда похороны-то, завтра?

— Кому продал? — я вытаращила глаза и с трудом сдерживала себя, чтобы не заорать.

Бабка испугалась.

— Да не знаю я, у него дружков-то пруд пруди!

— Кому вы еще об этом рассказывали?

— Да никому. Я знаю, да внук, да вот тот, кому он продал, да его друзья, наверное. Тот, кто ему сказал, сколько эта штука на самом деле стоит, — он потом все локти обкусал. А больше никто не знает, я даже родителям его — сыну своему родному с невесткой не сообщала. Они б ему ноги повыдергали. Так что никто и не знает!

Никто, кроме внука и его бесчисленных дружков! Весело! Все-таки жалко, что папа не повыдергал ноги этому сопливому коммерсанту.

— Ты только Соньке пока не сообщай, и так вдова расстроена! — попросила меня бабка. Воистину, предела ее глупости не было.

— Где ваш внук живет? — спросила я прокурорским тоном, на манер самой бабки.

— Да вона мы там все живем в третьем подъезде, первый этаж, квартира шестьдесят пять! — растерянно сообщила бабка, не сообразив выяснить, для чего мне это надобно.

Я поблагодарила, перешагнула через ведро, лужу, швабру и отодвинула в сторону бабку, как старый комод средней тяжести, где она по дури хранила ценности в драных чулках.

Переполнившись возмущением, словно кипящий чайник с подпрыгивающей крышкой, я нажала кнопку звонка Сониной квартиры. Она открыла

мне дверь вся в слезах, а из недр квартиры неслись горестные причитания родственников, оплакивающих усопшего.

— Заходи, пока мы не уехали поминки заказывать, — сказала Соня, прерывисто вздыхая.

Я не стала церемониться. Схватила Соню за плечи и твердо и четко стала втолковывать ей, выкатывая глаза для усиления эффекта:

— Сейчас же ты собираешь все манатки и сваливаешь отсюда. Хочешь, живи пока у меня. Вместе с сыном. Или где хочешь. Но не здесь. Вам надо скрыться. Вместе с барахлом. Ты меня поняла? Это жизненно важно!

— Ой, а как же… Завтра здесь соберутся все друзья и родственники после похорон… А сын мой у бабушки. Я могу потом переехать к ней, но не сейчас, Таня… Сейчас другие дела. Дай мне мужа похоронить спокойно!

Я втолкнула ее в кухню, прикрыла дверь и напустилась на нее с новой силой:

— Мы тебя завтра будем хоронить! Тут весь город знает, что у вас дома лежит!

— Что-о?! Кто-о?!

— Конь в пальто, — не удержалась я. Когда люди добросовестно заблуждаются насчет грозящей опасности, разубеждать их можно долго. — Сейчас мы срочно собираем все ваши бабушкины игрушки… Только статуйки, конечно. Медведя с комодом не попрем. Все это надо срочно где-то прятать. Где хочешь. Можешь у мамы. Могу предложить и свою квартиру — там надежней. Мой дом — моя крепость. Ответственность за сохранность несу я. А ты должна находиться все время в куче, в массе, и здесь тебя в любом случае быть не должно. Ты поняла меня, Соня?!

Покуда Соня силилась что-либо понять, соображала и вникала с моей помощью в ситуацию, мне пришлось израсходовать немало сил на пробивание бетонной стены ее упрямства. Она упиралась, как говорится, ногами и рогами, кричала, что желает встретить зло и самостоятельно все узнать. Готова сама стать приманкой и все такое прочее. Лишь аргумент об опасности, грозящей ее сыну — я, правда, не была в этом уверена, но приплела на всякий случай, — сломил ее сопротивление. Береженого, как известно, бог бережет!

Как покажет недалекое будущее, я была права в своей перестраховке.

— Хорошо, — наконец решила Соня, вняв гласу разума. — Тогда мы отправляем все к тебе. Сейчас собираем большую сумку и перевозим эти опасные штучки… О боже, как они меня уже достали! А я с сынулей буду жить у мамы до выяснения всех обстоятельств.

— Ну вот, наконец-то! — обрадовалась я.

Я, может быть, слишком уж перестраховалась. Болтовня бабы Маши и ее внук-придурок могли и не представлять такой уж опасности… Хотя Володю нельзя сбрасывать со счетов… Я не смогу себе простить, если при моем участии в деле появятся новые жертвы. Появятся там, где я могла и должна была это предотвратить…