На колени, профессор!
Шрифт:
Он все же добился своего – плотину прорвало. Он измотал Каро, швыряя ее из крайности в крайность, добил, выпил досуха. И слезы лились ручьем: она захлебывалась в них, рыдала навзрыд.
– Прости… прости… - повторял Ян, как заведенный.
Каро не заметила, как они вернулись в спальню: очнулась на руках Яна, усевшегося в изголовье кровати.
– Тебе легче? – спросил он, едва она открыла глаза.
Как ни странно, да. Боль, вырезающая
Каро кивнула.
– Я не знал, как иначе… - Ян провел по ее щеке подушечкой большого пальца. – Вроде бы слезы помогают. Но ты никогда не плачешь… Нельзя все время прятать боль, она выжжет тебя изнутри.
– Еще раз такое устроишь, и ты труп, - пообещала Каро сиплым голосом.
– С радостью, если это поможет тебе, - ответил он серьезно. – Но я постараюсь больше никогда…
– Не обещай. – Каро закрыла ему рот ладонью. – Ты во многом прав, Ян. Ты стараешься, а доверия между нами как не было, так и нет.
Он мягко отвел ее руку.
– Это не так, моя королева…
– Хочешь, докажу? Я хочу наказать тебя. Ты нарвался, это бесспорно. Боишься, что я не умею пороть? Для сабспейса моих умений точно не хватит, но отшлепать тебя по заднице я в состоянии. А потом я хочу связать тебя и трахнуть. Хочу ощутить твою беспомощность. Хочу, чтобы ты умолял о пощаде. Как тебе такой план?
– Не сейчас. – Ян сглотнул и отвел взгляд. – Каро, давай поговорим об этом… завтра?
– Давай, - согласилась она. – Только не говори мне больше о доверии. Кстати, я хочу есть. Покорми меня.
Ян сделал вид, что не заметил резкой смены темы.
– Черт, Горыныч! А… Уже поздно…
– Что такое?
– Этот паршивый кот залез на стол и сожрал рыбу. Может, не только ее. Надо проверить, осталось ли там хоть что-нибудь.
– Это же кот, а не собака! В него много не влезет… - усомнилась Каро.
– Пф… Это Горыныч. Он как-то у мамы курицу спер...
– И сожрал? – ужаснулась она.
– Не успел, отобрали. – Ян поцеловал ее, легонько коснувшись губами виска. – Ну вот, ты улыбнулась. Пойдем спасать остатки нашего ужина.
= 43 =
Каро проснулась, едва в ногах устроился кот: она уже привыкла к Горынычу и легко узнавала его по манере топтаться на месте перед тем, как лечь. Не открывая глаз, она потянулась к телефону на тумбочке, чтобы посмотреть, который час, но рука нащупала пустоту.
Сразу же вспомнилось, что это квартира Яна, а не дом его родителей, и телефон остался где-то в сумке, брошенной
Хозяина в комнате не оказалось. Шторы задвинуты, но через щели пробивался солнечный свет. Значит, уже утро или даже день… Ян уговаривал ее не ходить в институт, она не поддалась, и так много пропустила, но забыла поставить будильник. Вот же идиотка!
Каро согнала недовольного Горыныча с халата, лежащего поверх одеяла. Мельком заметила, что ее одежда аккуратно сложена на стуле. У кровати стояли тапочки – тоже новые, женские.
Проходя через гостиную, Каро удивилась царящей здесь чистоте. Неужели Ян занялся уборкой, едва она уснула? В ванной комнате шумела вода, на кухонном столе стояла корзинка с булочками, от которых шел аромат ванили и корицы. Каро потрогала их – теплые. Только из пекарни?
Каро подошла к ванной комнате и осторожно заглянула внутрь. Ян стоял под душем, за полупрозрачной шторкой. Такой близкий и такой далекий… И сбежать захочешь – не получится. Остаться – и продлить агонию? Как бы они ни старались, между ними все еще стена…
Задумавшись, Каро не заметила, как Ян выключил воду и отдернул штору.
– Доброе утро, Каречка.
Прятаться поздно, ее застукали за подглядыванием.
– Доброе, - согласилась она, облизывая взглядом крепкое мужское тело.
Если в паспорт не заглядывать, то Яну не дашь больше тридцати пяти. Он следит за собой, занимается спортом. Судя по влажной футболке, валяющейся в корзине с грязным бельем, недавно вернулся то ли с пробежки, то ли из зала. Странно, но тату на шее – единственная. А четки он не снимает даже в душе? Капельки воды, стекающие по телу, завораживали. Ян не шевелился, словно позволял ей рассматривать себя столько, сколько она пожелает.
– Повернись, - попросила Каро.
Его не удивила эта просьба. «Избушка-избушка, повернись ко мне задом…»
Каро уставилась на темные следы от плети, перечеркивающие верхнюю часть спины. Да, ей легче: боль ушла вчера вместе со слезами, осталось лишь горькое сожаление. Если бы он сказал ей… объяснил…
А на круглых подтянутых ягодицах – ни единой отметины. Похоже, Ян не любит подставлять под плеть задницу.
Каро взяла приготовленное полотенце и накинула его Яну на плечи.
– Вытирайся, а то простудишься, - сказала она и быстро вышла из ванной комнаты.
Часы показывали без четверти восемь. Пары сегодня начинались в одиннадцать, так что время еще есть. Каро наклонилась и взяла на руки Горыныча, льнувшего к ногам. На кошачьей морде читалось отвращение, но оно никак не вязалось с поведением – Горыныч только делал вид, что он неприступный, а сам млел от ласки.
– Как же вы похожи… - прошептала Каро, начесывая ему уши. – Только с тобой проще. Встряхнул за шиворот – и ты как шелковый!