На кончиках танцев
Шрифт:
Эрика задумчиво стояла у непонятной экспрессионистской мазни, заправленной в багет. Она придирчиво оглядела Алису и насмешливо фыркнула.
– Ты собралась на собеседование?
– Никогда не знаешь, чем закончится вечер, – парировала Алиса.
– Ну, вот тут ты права, – засмеялась девушка. – Пойдём.
Клуб располагался в одном квартале от галереи и имел целых два этажа, наполненных людьми до отказа. Длинная очередь и разговор с секьюрити, поиск свободного уголка, и вот Алиса во все глаза смотрит на разномастную толпу, невпопад двигающуюся под антимузыкальные ритмы.
– Сделай лицо попроще, ты как будто червей в яблоке увидела, – Эрика пыталась перекричать музыку.
– Знаешь,
– Что будешь пить? – Эрика подошла к стойке и вопросительно посмотрела на Алису.
– Воду? Сок?
– Ага, и закусывать манной кашей, – девушка скептически выгнула бровь, – Алиса, выключи ханжу и расслабься уже! Ты сегодня послала саму Дворжак, обозвала нас всех курятником и чуть не снесла дверь танцкласса с петель. Держи марку!
Алиса засмеялась.
– Ладно, тогда на твой вкус, я в этом не сильна.
Через несколько минут стойка перед девушками пополнилась рядом разноцветных шотов, а ещё через десять минут тело накрыла приятная слабость, музыка перестала казаться такой антимузыкальной, а люди странными.
Тогда-то Алиса и заметила ЕГО. Заиграла какая-то известная лирическая мелодия, и девушка вышла на танцпол. Симпатичный, широкоплечий парень всё не сводил с неё глаз, а она поняла, что наслаждается его вниманием. Поворот вокруг своей оси, и талию обхватили горячие ладони.
– Потанцуем? – он улыбался, а на щеке появилась обаятельная ямочка.
Они двигались в такт музыке, соприкасаясь разгорячёнными телами. Руки жили своей жизнью, не поддаваясь разуму, который упрямо предупреждал, что так нормальные люди не знакомятся, а приличные девушки себя не ведут. Но кто б его слушал, этот разум, когда по венам течёт алкоголь, а мягкие губы такие манящие и приятно прикасаются к чувствительной точке за ушком. В какой-то момент Алиса сама потянулась за поцелуем, а потом… Тёмная улица, такси, его квартира и жаркие объятия, дарующие долгожданную разрядку всему её существу.
Ночь была прекрасна, в отличие от утра, наградившего дичайшей головной болью и осознанием, что вчерашний вечер был огромной ошибкой.
Алиса медленно поднялась на локтях и осторожно заглянула под одеяло. Не приснилось. Чужой дом, чужая кровать и достаточно молодой парнишка, обхвативший её талию, как спасательный круг.
– Идиотка… – прошептала девушка, злясь на себя.
Она аккуратно высвободилась из-под тяжёлой руки и тихонько встала с кровати. Повсюду валялись вещи, обувь и нижнее бельё. Пойди разбери с ходу, где тут чьё имущество. Трусики и туфли нашла, но на этом удача от неё отвернулась. Алиса накинула широкую мужскую рубашку и направилась на поиски. В коридоре обнаружились брюки. На минуту девушка зависла, соображая, почему брюки слетели с неё раньше туфель, но бросила эту дурную детективную затею.
Квартира оказалась двухуровневой, на лестнице одиноко валялся потерянный топ. Прижимая к груди найденную одежду, Алиса медленно спустилась вниз, пытаясь отыскать клатч и бюстгальтер. Шаря взглядом по полу, прошла мимо кухни в гостиную, но туда их с незнакомцем, видимо, не заносило…
– Не это ищешь? – раздался бархатный мужской голос.
Алиса вздрогнула и подняла глаза.
Глава 5
– Братишка! Я в городе! Встретишь? – раздался счастливый голос на том конце трубки.
– Чересчур жизнерадостно для семи утра. Не находишь? – недовольно проворчал Стефан.
– Если ты вылезешь из своей берлоги, то увидишь, что жизнь прекрасна! – младший брат категорически отказывался замечать недовольство старшего.
– Ты спал сегодня? – подозрительно прищурился Стефан.
– Час в самолёте считается?
–
– Всё, жду тебя в кафешке, в самом сердце аэропорта, – не дал договорить парень. – Тут нереальный эспрессо!
Парень отключился, а Стефан с тяжёлым вздохом откинулся на подушки. Единственный выходной и так бездарно испорчен. Похоже, этот малец попал в аэропорт прямо из клуба. Ну ничего, тут он его взрослой жизни быстро научит. Времени таскаться по злачным местам осталось не много.
Стефан поднялся, быстро привёл себя в порядок и спустился на подземную парковку, где ждал любимый железный конь. Не успел он выехать на улицу, как в наушниках затрезвонил входящий.
– Да, Николас?
– Стеф, доброе утро… – голос отчима выдавал едва сдерживаемое волнение. – Скажи, Доминик выходил на связь?
Кто бы сомневался…
– Да, не переживай, – ответил Стефан, тормозя на светофоре. – Он уже в аэропорту, ждёт меня.
– Паршивец, – рыкнул отчим. – Когда будете вместе, свяжитесь с матерью. Она волнуется.
– Хорошо, обязательно наберём, – Стефан отключился и вырулил на проспект.
Волнуется она, как же. Это Ник места себе не находит, переживая за сына. Поверить в то, что эта эгоистичная фея бьюти-индустрии волнуется за своих детей? Увольте.
Анна-Мария Милер никогда не была подвержена естественному для женщин материнскому инстинкту. Детство Стефан провёл у бабушки, в пригороде Карлштейна. С ней он посещал парки и музеи, в её крохотной квартирке ел вкуснейшие трдельники. Бабушка читала ему сказки на ночь и растирала ноги травяной настойкой, если зимой он подхватывал кашель.
Когда Стефану было шесть, мать приехала и забрала его с собой, отдав в частную гимназию с математическим уклоном. Пять дней в неделю Стефан проводил среди толстых сырых стен и унылых преподавателей, отрабатывая любую провинность решением логических задач и написанием работ разной степени сложности. Ночами он плакал и очень просил небо отправить его обратно, но небо молчало, и мальчик всё больше замыкался в себе.
На выходные мать забирала его домой, однако там он вынужден был сидеть в маленькой комнатушке и слушать, как через стенку его родительница пытается устроить свою личную жизнь. И всё же её старания не прошли даром. Когда Стефану исполнилось двенадцать, Анна-Мария вышла замуж за Николаса, и с тех пор они зажили на широкую ногу. Отчим дал мальчику свою фамилию и, насколько мог, выполнял роль заботливого отца. А через пять лет в семье появился Доминик. Маленький розовощёкий карапуз легко влюблял в себя окружающих. Всех, кроме родной матери. Анна-Мария потеряла интерес к малышу, когда ему исполнилось полгода, и он слез с её груди, перейдя на прикорм и смеси. Тогда-то она и стала поручать Стефану приглядывать за братом. Всё больше и больше, любую свободную минуту. И он бы взбрыкнул, если бы не любил этого шаловливого мальчугана и не был так благодарен Николасу за то, что чужой, по сути, мужчина стал ему другом и настоящей опорой. Со временем подросший Доминик стал всё меньше слушать родных, связался с золотой молодёжью и начал создавать столько проблем, что за голову хватались абсолютно все. Лишь одна Анна-Мария яркой бабочкой порхала по жизни от бутика к бутику, не забывая перекладывать ответственность за младшего непутёвого ребёнка на старшего, не по годам серьёзного и ответственного. «Ты должен, Стефан», «Доминик твой брат, кто ещё наставит его на правильный путь?», «Я столько для тебя сделала, а ты не можешь отменить свои дела и побыть с братом?!» – эти реплики сопровождали Стефана с тех пор, как он превратился в того самого «старшего брата». И он, как бы это ни было, чувствовал свою ответственность. Он видел, как тянется к нему Доминик, сколько надежд возлагает на него Николас, и не мог их подвести.