На коне бледном
Шрифт:
Наконец цель оказалась в пределах досягаемости. Зейн медленно вытянул обе руки, до тех пор, пока они почти коснулись ноги чудовища. Тут он остановился, чтобы собраться с духом — начиналось самое неприятное!
И тут же сжал мертвой хваткой ногу чудовища.
Вот теперь богомол зашевелился. Вытянул ногу и попытался стряхнуть Зейна, однако тот сжался и обхватил конечность обеими ногами. Он сам подражал теперь поведению богомола и напал внезапно.
Разглядеть неподвижный предмет богомол не мог, хотя чувствовал что-то лишнее у себя на ноге, и попытался сбросить Зейна, скребя ногой по брюху. И снова с нулевым результатом: Зейн вцепился в его
Монстр опустил ногу на землю и стал ее разглядывать. Такого варианта атаки он понять не мог. Зейн висел на нем, радуясь, что избежал знакомства с клешнями: богомол вместе с Зейном отхватил бы себе ногу, а этого делать не следовало — к чему лишаться своего главного оружия!
Но это не победа — ведь уйти все равно не посмеешь. Все, что мы имеем,
— тупик. А дальше?
Богомол выставил ногу вперед и опустил голову. Туловище у него, подумалось Зейну, наверняка более чувствительное.
Ой-ей! А вот челюстями он теперь вполне мог дотянуться. Оставаться на месте становилось просто невозможно.
Тут возникла голова богомола — примерно на треть длиннее тела Зейна. Невероятных размеров глаза занимали, казалось, более четверти всей ее поверхности. Над двумя большими глазами росли длинные усики-антенны, а между ними располагались три совсем маленьких глаза — не больше, чем у Зейна. Раньше Зейн и представить себе не мог, насколько жизнь насекомых отличается от человеческой. Пять глаз двух размеров — вот это да! Маленькие глаза, понятно, были «пальцами», обследовавшими мир в целом, тогда как большие специально предназначались для охоты.
Но не усики, а жвалы приковали внимание Зейна, наполнив ужасом все его существо. Пасть чудовища с несколькими тонкими отростками вокруг нее была похожа на клюв хищной птицы. Зейн представил, как эти жвалы смыкаются на его теле, и совсем потерял голову. Он рассчитывал сперва прыгнуть монстру на голову и размозжить кулаком эти прекрасные и хитроумные сооружения. Но теперь он был не в силах двинуться, застыв от ужаса и отвращения.
Его рассматривали. Огромные устройства со множеством граней напоминали глубокие сумрачные колодцы. А еще Зейну пришли на память драгоценные камни. Он смотрел на свое отражение, преломленное сотни раз в ближайших гранях, и пришел к выводу, что богомол видит его сейчас именно таким. «Пожалуй, — подумал Зейн, — он имеет обо мне более ясное представление, чем я о нем».
Голова шевельнулась — Зейн закричал и разжал руки. Упав на спину, он увидел, что голова стремительно приближается. Конец!..
Однако богомол не ударил. Передними клешнями он ухватил Зейна и понес ко рту. Жвалы, очевидно, заменявшие ему зубы, сжали тело жертвы с ужасной силой. Ну конечно же, он не стал убивать сразу, догадался Зейн. Богомолы ловят свою добычу и едят ее по кусочкам, пока она еще жива.
Вот теперь пропал! Ну и с чего же начнется трапеза — ему оторвут голову? А может, предпочитаете сочную ножку? Или, возможно, хотите, чтобы мясо подольше оставалось свежим? Ну тогда лучше пока не трогать голову — в таком случае жизнь будет теплиться чуть дольше. А если отгрызть сразу половину, из теплой крови выйдет отличный аперитив. Хрустнуть, прожевать хорошенько и проглотить, а кровь вылизать; конечно, если у насекомых есть чем вылизывать — в этом Зейн сомневался.
Он ждал без надежды — казалось, прошла целая вечность. Мысли ходили по кругу — шизоидный тип мышления. Ему виделось, как разлетаются его кости, словно пули из пистолета, как, треща, рассыпается череп,
И вдруг ход его мыслей изменился. Полученная фигура напоминала вспышку
— очевидно, тоже вариант творческого мышления.
— Ты не можешь меня убить! Вот почему ты ждешь!
Пылающие глаза богомола стали полупрозрачными.
— Ведь в чем парадокс, — Зейн торопливо развивал свою мысль, предчувствуя откровение. — Моя душа сейчас в равновесии. Так было, когда я занял эту должность, и оставалось, пока шел мой испытательный срок. Если я умру. Смерть должна лично забрать мою душу, а Смерть — это я. Выходит, я должен сам забрать свою душу — что бессмысленно.
Чудовище по-прежнему выжидало.
— Ты можешь только напугать меня, ведь я под защитой парадокса. Еще могло получиться с удушающим заклинанием, и если бы этот головорез пристрелил Луну — это тоже был бы выход. Даже не стечение обстоятельств, а вполне продуманный обман. Но вывести из игры меня Лукавый не может. Он хотел, чтобы я поверил, будто он способен убить меня — так он получил бы власть надо мной. Он хотел меня запугать. Но его грязной игре я противопоставил свою — игру парадоксов.
Богомол медленно ослабил хватку, и Зейн соскользнул на землю. Однако он хотел убедиться до конца.
— Бей, урод! — закричал он, размахивая руками. — На, жри! — И ударил богомола по клешне.
Монстр попятился.
— Твой блеф раскрыт! И блеф Сатаны тоже. Невозможно убить Смерть, если ее душа в равновесии! — Он вдруг понял, что именно эта мысль ускользнула от него в прошлый раз.
Вернулся Морт, а Зейн все стоял и размышлял. Так и есть! В подобных случаях души забирает Смерть, то есть он, а сам он вряд ли сможет забрать свою собственную душу. У его предшественника такого равновесия не было, следовательно, он был уязвим. Когда закончится испытательный срок, его соотношение Добра и Зла может измениться — так или иначе, тогда Зейн тоже будет уязвим. Другие воплощения, конечно, знали об этом — и предали одну Смерть ради другой, более сильной.
Это еще не победа. Пока он сам в безопасности, он должен оберегать жизнь Луны. Иначе Сатана просто дождется удобного случая. Но передышка даст Зейну возможность дождаться рассмотрения его петиции. А этого вполне достаточно.
Зейн вскочил в седло.
— У нас неплохие шансы, Морт! — крикнул он.
Впрочем, можно было не сомневаться, что Сатана этого так не оставит.
13. ХОТЬ СИЛЫ АДА ПРЕГРАЖДАЮТ ПУТЬ…
Они остановились у дома Луны. Зейн доживет до слушания дела, а значит, Луна тоже доживет, и после этого…
Кругом стояла тишина. Грифоны куда-то делись. Зейн вошел в дом, охваченный неожиданно возникшим беспокойством.
Луна исчезла.
На столе лежала записка. Зейн поднял ее. Она была написана изящным почерком, чернилами красными, словно кровь.
«Дорогой мистер Смерть.
Прекрасная Луна находится в моей власти. Я не могу заставить ее умереть, однако могу сделать так, чтобы она захотела быть мертвой. Прекратите забастовку, заберите вашего следующего клиента и избавьте Луну от ее боли. Она отправится прямиком на Небеса, где вы сможете воссоединиться с ней, когда вам будет удобно. Ваш покорный слуга, Князь Зла».