На краю бездны
Шрифт:
А вот и стоянка… У североамериканских мотелей всегда большую часть площади занимает стоянка для машин, североамериканцы вообще автомобильная нация, без автомобиля не могут… даже в булочную сходить. Старший лейтенант достал из кармана навигатор, посмотрел на него – точка на месте, охраняемое лицо здесь.
– Уилл! – внезапно сказал один из сасовцев, вынужденный по долгу задания носить костюм гомика-мужа. – А это что за хрень делается?
Лейтенант глянул и обомлел: к одному из домиков, тому самому, напротив которого был припаркован нужный им «Астро», пригибаясь, бежали двое мужчин, и у каждого в руке было что-то типа короткоствольного ружья.
Это что – полиция?!
И
Старший лейтенант не колебался – задание предусматривало защиту любой ценой.
– Огонь на поражение!
Хлестнули выстрелы, но для пистолетов все же было далековато, а ни пистолетов-пулеметов, ни винтовок у британцев не было. Тем более что они сосредоточили весь свой огонь на том противнике, что был ближе всего к двери и представлял собой максимальную угрозу для охраняемого лица. Он упал, а вот второй повел себя настолько нетипично и быстро, что британцы просто не успели отреагировать. Он не попытался ни помочь напарнику, ни пробиться к двери – вместо этого он просто всем телом ударил в находящееся на уровне человеческого роста большое, закрытое жалюзи окно мотельного домика и провалился внутрь, а через секунду внутри оглушительно бухнул дробовик, и сверкнула вспышка, плохо видимая из-за жалюзи, но все же видимая. Помня, что у их охраняемого лица нет оружия, тем более дробовика, и уже осознавая, что они вляпались по полной, не сумев выполнить задание, лейтенант бросился вперед, но в этот момент в окне сверкнула еще одна вспышка. Уиллоугби еще успел ее увидеть… а потом он понял, что лежит на асфальте. Он еще успел удивиться, что упал, но понять, почему, он уже не успел, время, ему отведенное, кончилось…
Напарника бросило вперед под ударами пуль, я видел, как сразу несколько пробили куртку, и понимая, что мы, я и он, сейчас как жестяные утки в тире, сделал то, что можно было сделать в такой ситуации быстро, прямо сейчас. Самое главное сейчас – выжить самому, потому что, если я потеряю время, пытаясь помочь, просто лягу рядом, и все. Совсем рядом было окно, большое, закрытое жалюзи, и я со всей силы ломанулся в него, искренне надеясь, что оно не новомодное, антивандальное [75] . Повезло – мотель был довольно старым, и я вместе с прозрачным стеклянным водопадом от разбитого окна ввалился в комнату, как медведь в берлогу.
75
То есть небьющееся.
Первое, что я понял, – это то, что здесь пролилась кровь, по запаху – медному такому, кто хоть раз бывал в месте, где пролилось много человеческой крови, тот никогда не забудет этот запах. У журнального столика стоял молодой человек, в одной руке у него было что-то… я даже не понял сначала, что именно, другую он прятал в карман. Но самое главное… в комнате был полумрак, с улицы не поступало достаточно света, а все окна были закрыты жалюзи… но я все равно понял, кто это.
– Стоять!
Произнесенная по-русски команда подействовала, как щелчок бича, – парень повернулся и бросился в дверь, ловко, будто акробат, перепрыгнув через перевернутый стул. Я не успел – не вставая, я повернулся и выстрелил ему вслед из ружья, надеясь зацепить – и не зацепил. «Моссберг» бабахнул
Вскочив на ноги – по острой боли я понял, что все-таки порезался, и куртка не спасла, я хотел броситься следом и тут увидел того, кто лежал, опрокинувшись на кровать и заливая дешевое «под шотландский плед» покрывало своей кровью. От осознания того, кто это был, мне стало еще дурнее, я не понимал, что происходит, но понимал другое – мы все не просто вляпались в дерьмо, мы тонем в нем.
Они идут…
Не зная, насколько прочны стены, я занял позицию у разбитого окна и, увидев бегущего к домику мотеля человека, дважды выстрелил в него из пистолета. Человек рухнул как подрубленный, «под себя» – живые так не падают. Уходя от ответных пуль, я упал на пол, прямо в битое стекло и остатки жалюзи, пули полетели буквально градом, врезаясь в стены домика, а потом я услышал, как на улице затрещал автомат и забухало еще одно ружье.
Это что еще за хрень?..
Как бы то ни было – следовало действовать.
Появившись на секунду в окне, я свалил тремя выстрелами еще одного – реагируя на новую опасность, он занял позицию за машиной, забыв о том, что тем самым подставляет мне бок. Чем я и воспользовался – любую ошибку противника надо использовать в свою пользу. Не желая получить пулю в ответ, я снова упал на пол, но в ответ по мне больше никто не стрелял, смолкли и автомат и ружье.
Зато вместо этого в кармане затрясся, как припадочный, телефон. Я даже не понял, что это – подумал сперва, что зацепило.
Перевернулся на спину, не выпуская из измазанной своей же кровью от мелких порезов руки пистолет, достал второй коммуникатор.
– Переменный-три на связи.
– Алекс. – Голос Марианны, она не соблюдала дисциплину связи, говорила, как по обычному телефону. – Мы на улице, я и Дункан. Не стреляй, здесь все мертвы.
Господи…
– Я сейчас выйду. Не стреляйте.
Вышел из домика через окно, как и вошел, присел перед лежащим навзничь у двери домика Мантино, попытался нащупать пульс. Пульса не было, зато было много крови. Попытался делать искусственное дыхание, хотя понимал, что бесполезно. В него разом попали пять или шесть пуль, ни на ком из нас не было бронежилетов.
– Алекс…
– Помоги…
Подошли Марианна и Дункан, у Дункана был короткоствольный «М4» «коммандо», то ли штатный, то ли заныканный до лучших времен. Если бы такой же автомат удалось достать здесь мне, все пошло бы по-другому, этот ублюдок от меня не ушел бы…
– Открой дверь. Давай перетащим его на кровать и попытаемся что-то сделать. Вызовите «Скорую».
– Уже едет…
Дверь не поддавалась, Дункан вышиб ее пинком.
– Пресвятой господь…
Вместе с Дунканом мы перетащили Мантино на кровать, благо она была двуспальной. Крови было столько, что она залила не только половину кровати, но и забрызгала стену, так бывает, если перерезать артерию. Дункан сразу оттеснил меня, достал из кармана небольшую аптечку – единственный из нас он догадался взять ее с собой. Придурки.
– Отойди, мужик, – проронил он в чисто нигерском духе, – я попробую кое-что сделать… Займись чем-нибудь полезным…
Первым делом я прошел туда, куда смылся принц-убийца. Так и есть – маленькая душевая, в ней – замазанное белым окно – настежь, красные мазки на раме. У него – фора минут пять, преследовать его без собаки, безо всего, не зная, куда он мог рвануть, – почти бесполезно, лучше заняться оздоровительным бегом. Джоггингом, чтоб его.
– Ты ранен?
Я обернулся.
– Пустяки.