На краю бездны
Шрифт:
Папа-Медведь отпустил рукоятки пулемета, за которые привычно держался в дороге, даже когда не было патронов, размашисто перекрестился, его примеру последовали и остальные. Что бы ни происходило в этой стране, такого не должно быть нигде и никогда. Ничто не является оправданием такому…
Сколько же ненависти в этой стране? Сколько же здесь зла…
Папа-Медведь откашлялся, и кашель этот прокатился эхом по площади.
– Я пойду и посмотрю, есть ли какие-то документы, еще что-то. Обеспечивать периметр, с машин не сходить. Грицалюк, вызови Небо, скажи, что мы заняли
– Есть!
Автомат привычно толкал под бок – у саперов он был у каждого, пулемет мог выйти из строя, могли кончиться боеприпасы, и отбиваться пришлось бы из автоматов. Под ногами омерзительно хрустели кости – просто некуда было ступить, чтобы не наступить на них.
Папа-Медведь подошел к головному танку, стоящему с развернутой пушкой. Тут уже пахло – он достал одеколон, смочил носовой платок, приложил его к носу. Закружилась голова, затошнило, но он справился с собой.
Труп – скелет в лохмотьях, кажется, парадной формы – висел перед ним, Папа-Медведь тронул его, и из лохмотьев с визгом выскочила крыса, упала на брусчатку, но не убежала – отбежала на несколько шагов и остановилась, уставившись на русского офицера, посмевшего лишить ее жилья. Крыса не боялась людей – слишком многих из них она сожрала.
Папа-Медведь топнул ногой, и крыса отбежала еще на несколько шагов, но опять не убежала совсем.
Прикасаться к трупу было страшно – в конце концов, там могла быть еще одна крыса. Преодолев отвращение, Папа-Медведь распахнул парадный китель, пошарил в кармане – сшит он был по тому же образцу, что и русский. Посмотрел на офицерское удостоверение личности – оно дублировалось на русском, в стране были русские военные советники. Полковник Мохаммед, артиллерист. Чуть погрызено крысами, но это пластик, ничего. С цветной фотографии самодовольно улыбался усач в парадном мундире.
От Парка шахидов стукнули один за другим два выстрела, кто-то страшно заорал и долбанул короткой ДШК. Потом все стихло. Папа-Медведь побежал туда…
У трибуны стояли несколько человек, кто-то на коленях, кто-то прикрывал, направив стволы автоматов в парк. За спиной, тяжело пыхтя, разворачивалась гаубица…
Папа-Медведь растолкал офицеров, едва не расшвыряв их, упал на колени…
Мишка…
Его младший брат.
Который пошел в армию вопреки запрету родителей.
Который добился-таки своего, службы в штурмовиках-саперах, вместе со своим старшим братом.
Благодаря которому он и получил кличку Папа-Медведь. А Мишка… Мишка был просто Мишкой. Стихи в отпуске писал.
Убит…
Папа-Медведь сам не знал, сколько он так стоял на коленях рядом с Мишкой. Потом провел ладонью по лицу брата, закрывая глаза, встал.
– Как? – просто спросил он.
– Сказал, по-маленькому отойдет. Очень хочет. Говорили, не ходи – пошел. А тут этот щенок… откуда только взялся…
Мишка… никогда не надевал бронежилет, говорил, что в гаубице и так тесно, а если пробьет броню, то бронежилет точно не поможет.
Мишка…
Папа-Медведь подошел к стрелку, которого чуть ли не напополам разорвало очередью из крупнокалиберного пулемета. Стоявшие рядом с ним отступились,
Это был пацан…
Пацан лет двенадцати… бедно одетый, с голыми ногами. Непонятно, как он выжил здесь, что он вообще здесь делал… тут же повсюду крысы. Все ноги, руки – в покусах, какого черта он?..
Ведь они пришли сюда, чтобы защитить этого пацана и таких, как он…
Папа-Медведь поднял пистолет, валяющийся рядом, достал из него магазин. Пусто. Патронов не было – у этого пацана было только два патрона, и он выпустил их в русского солдата, пришедшего, чтобы его спасти.
Мишка, Мишка…
Папа-Медведь провел рукой по лицу пацана, закрывая глаза и ему, потом отошел, привалился к бетону трибуны, стараясь не упасть.
За что?..
Папа-Медведь, как и все русские офицеры, получил серьезное образование, и не только по военной специальности. Он любил читать. Прошлый раз, когда во время отпуска они выехали всей семьей на Байкал, он взял с собой несколько книг североамериканских фантастов. Очень любил фантастику.
И там была книга – «Стальная крыса идет в армию». Он прочитал ее с удовольствием, потому что они, саперы-штурмовики, и были этими стальными крысами, прогрызающимися через усиленную оборону противника, через города, через укрепленные районы, взрывая, снося, сжигая, подавляя сопротивление огнем главного калибра и пулеметов. И там была такая фраза: «Мы должны спасти туземцев… от них самих». Эта книга была про армию и про колонизацию.
Спасти туземцев от них же самих…
Спасти туземцев от них самих – может, они зря сюда пришли? Может, туземцам нужна именно такая, заваленная костями площадь? Может, они просто хотят так жить, им это нравится, и любой, даже вот этот пацан, не задумываясь готов умереть за свое право так жить, приносить жертвы на стадионах и площади?
Может, их просто оставить в покое?
Но если их оставить в покое… если они будут делать то, что хотят… то как русским жить по соседству со страной, где есть заваленная костями площадь?
– Господин майор…
Где же правда?
– Господин майор?
Папа-Медведь открыл глаза:
– Что?
– Небо нашло для нас транспортный вертолет, он доставит боеприпасы, его надо посадить и разгрузить. Он же заберет раненых. У нас есть еще небольшой резерв… что прикажете ответить, господин майор?
– Пусть присылают немедленно. Передавай – Площадь парадов зачищена, у нас один убитый. Конец.
Тот же день.
Екатеринбург-1000
Аллах Акбар! – раздался крик, И взрыв фугаса в тот же миг…– Сдавайтесь! Шансов нет, обещаем, что оставим в живых! Освободите гражданских, они ничего не значат сейчас! Слово русского офицера, что…