На краю Бытия. Последний оплот человечества
Шрифт:
Существо мало беспокоили спутники Руслана. Оно встало как раз напротив него, своей тенью закрыв пламя костра. Тихо склонившись над юношей, грязной, небольшой рукой женщины существо пальцем коснулось щеки Велесова, оставив на нем внятный черный, чёткий отпечаток сажи.
Не предпринимая более никаких враждебных действий, существо молча положило сумку, звякнувшую металлом, рядом со спящим Русланом и также тихо удалилось восвояси.
Едва окраина деревни скрыла неизвестную, как изображение из ее глаз, проецируемое в сознание
– Остолоп! – взвился на ноги испуганный Велесов, готовый прихлопнуть инженера, допустившего оплошность, – да ты нашу жизнь чуть не проспал! – заорал он на хлопающего глазами Сурикова.
– Что ты! Упаси господь! Я не спал! Тебе что-то приснилось – начал торопливо оправдываться он.
– Что случилось? Моя очередь? – Алиса тяжело раскрыла глаза, не понимая, что происходит и чем вызван весь этот сыр-бор.
– Да этот поганец уснул на посту. Пока к нам кто-то приближался! – прояснил для нее ситуацию Велесов и показал пальцем на свою щеку, – там что-либо есть? – взволовано спросил он своих спутников.
– Да кусочек грязи. Стоит ли волноваться по этому поводу? – Суриков, внутренне чувствуя свою вину, угодливо осмотрел щеку товарища, стараясь скрасить свой проступок, – стоит ли так волноваться по этому поводу?
– Может быть, действительно приснилось чего? – задал сам себе риторический вопрос Руслан, оседая назад, на расстеленную куртку.
Тихо звякнул старый вещмешок, появившийся рядом с ним неизвестно откуда. Осторожно развязав тесьму, не желая никак комментировать происходящее, Веселов заглянул внутрь и обомлел.
Консервы. Армейские, зеленые консервы, насквозь промороженные в недрах огромного военного продовольственного хранилища.
На покрытой инеем поверхности был четко напечатан год создания – 2003. Консервам шел тридцать шестой год…
Остаток ночи никто не сомкнул глаз. Не зная, как относиться к рассказу Руслана о ночных событиях, товарищи по несчастью решили не спать до утра.
Едва Восточная полоса неба забрезжила розовым рассветом сквозь низкий полог туч, собрав собранные грибы и припасы от неизвестного благодетеля, троица поспешила вернуться на заасфальтированную дорогу, избегая разговоров о ночном происшествии.
Страх и неизвестность заставляли время от времени оборачиваться всю троицу, принявшую негласное решение о возвращении домой.
Только выйдя на стрелу трассы маленький отряд, осознанно встал на перепутье морального выбора: никому не хотелось в тюрьму. Никому не хотелось умирать. Из двух зол пришлось выбирать меньшее:
– Ну что, сдаемся? – грустно, сквозь усилие, улыбнулся своим спутникам Велесов, – вечно бродить по тайге мы не сможем – не хватит навыков. А за стеной у нас хоть есть шанс. В тюрьме хотя бы трехразовое питание есть и перспектива выйти на свободу.
– Господи, глупость то, какая! Так
– Ну-ну, – Руслан нежно обнял молодую девушку, прижимая к груди, – мы еще обязательно встретимся! К тому же Трибунал Конфедерации справедлив. Может быть, нам удастся оправдать себя – постарался приободрить он ее, но у самого на душе скребли кошки.
– Да ладно вам, авось обойдется. Раньше времени себя хороните – разозлился на слезливое проявление эмоций грубоватый Суриков, – городские нюни мать их, – уже более тихо добавил он себе под нос.
– Кто бы говорил! – от удивления девушка даже перестала плакать, – сам ныл все время!
Приняв окончательное решение о сдаче, троица нехотя направилась в обратном направлении, двигаясь к полосе отчуждения «последнего рубежа»
На простуженном коридоре дороги пахло чем-то невыносимо неприятным. Велесов первым заметил странные изменения, произошедшие за одну ночь – буферные полосы между асфальтовым полотном и черным лесом были покрыты тысячами ям, будто-бы за время их непродолжительного отсутствия здесь прошел целый табун быстроногих коней.
К тому же попадался мусор, которого вроде как не было по дорогу сюда. Учитывая все обстоятельства, дальнейший путь казался еще более опасным и загадочным, но наблюдательный Руслан не спешил делиться своими переживаниями со своими товарищами по несчастью.
Шли молча, волнуясь предстоящей сдаче даже больше, чем первой прогулке по черной тайге.
В глубине души свободолюбивый Велесов понимал, что не сможет сидеть за решеткой. Он решил, что проводит своих спутников до каменных стен, а там развернется обратно, попытать счастья в гордом одиночестве.
«Лучше смерть. Действительно лучше смерть» – убеждал он сам себя, – «чем денно и мощно в компании убийц и насильников взирать в зарешеченное оконце, на клочок свободного неба, считая тягостные дни до воли»
Современная пенитенциарная система к сороковым годам двадцать первого века значительно ужесточила режим содержания заключенных, особенно осужденных за военные преступления. По законам военного времени судьбу каждого военного решал Трибунал. Гражданские тоже попадали под юрисдикцию военных судов, но намного реже и исключительно по подозрению в преступлениях, прямо или косвенно связанных с армией.
Если Трибунал избирал мерой наказания срок, всех, независимо от рода занятий, слали в тюрьмы общего режима, что порождало множество конфликтов в среде заключенных.
Теперь понятие «общий режим» не означало более легкое наказание. Других условий не было. Каждый шаг за решеткой был строго лимитирован, выверен правилами внутреннего распорядка. Малейшее нарушение – и условия содержания становились все хуже, пока не скатывались к изолятору. Пребывание в нем было нечеловеческой пыткой, лишенной всяких удобств.