На краю империи: Камчатский излом
Шрифт:
– И как же теперь?
– А вот эдак! Ительмены юколу подъели, а где новую взять? Уж половина собак по острожкам передохла, а тут новая напасть – испидиция ваша!
– Да, корма мало… – признал офицер. – Но, кроме того, камчадалы почему-то жестоко обращаются с животными. Сегодня три собаки пали!
– А чо их жалеть-то, ваш-бродь? – пожал плечами служилый. – Все одно сдохнут – не седни, так завтра. А без собак каюра, может, домой отпустят. Там хоть мучить не будут.
– Послушай, Митрий,
– Шутить изволите, ваше благородие? – невесело засмеялся казак. – Кто платить-то им станет?
– Ваше местное начальство, конечно. Оно же их для нас нанимало!
– Так уж и нанимало! – скривился служилый. – Скажете тоже…
– Не понял!
– Оно и видно, ваш-бродь, – сказал Митька, пытаясь скрыть свое раздражение наивностью начальника. – Никто ж сих инородцев не нанимал – приказали просто. А поди-ка ослушайся! Платить им никто не будет – камчадалы и заикнуться о сем не посмеют!
– Значит, надо заставить! – стукнул кулаком по коленке офицер. – Надо разослать по острогам комиссаров, чтоб проследили за оплатой и представили отчеты! Доедем до Нижнего, доложу капитану!
– Прощения просим, ваш-бродь, только ты как дите малое, – вконец обнаглел Митька. – Что, комиссарам тем мягкая рухлядь непотребна будет? Кто откажется, коли поднесут соболей с дюжину, а? Неужто у вас в Петербурхах такие комиссары водятся?
– Работа возчиков должна быть оплачена! – настаивал Чириков. – Ясачные иноземцы не крепостные и не холопы! Они вольные подданные ее величества!
– Ох-хо-хо-о, вольные… – Митька сообразил, что может слишком далеко зайти, рассуждая на эту тему, и решил малость свернуть: – Конешно вольные, кто бы спорил! Ну, расплатятся с ними по-честному, так все равно ж товару не дадут.
– Это почему же?
– А потому, ваш-бродь, что у каждого здешнего камчадала долгов немерено, несчитано. В счет тех долгов вся плата и пойдет. А расписками, сами знаете, брюхо не набьешь.
– Черт знает что… – приуныл командир.
– Нешто по Сибири иначе? – сочувствующе поинтересовался служилый.
– Везде бардак, Митрий. Но не до такой же степени! Ладно, не расстраивай меня – и так тошно. Скажи лучше, далеко ли отсюда до Верхнего острога?
– Вон ту горушку с камнями голыми на верхушке видите? – указал рукавицей Митька. – Она одна, кажись, на берегу такая.
– Это где деревья внизу? Ну, вижу.
– Так вот: от нее, коли погода не спортится, дня за три нашим ходом до Верхнего доберемся.
– Три дня – это много, – покачал головой Чириков. – Мы давно должны быть на месте!
– На все воля Божья… – вздохнул проводник. – Только до горушки той еще
– Надеюсь, до темноты доедем…
– Напрасно, ваше благородие!
– Что напрасно?
– Надеетесь напрасно, – ухмыльнулся Митька, – никак не доедем. Коли Бог поможет, только завтра к вечеру там будем. Ну, а ежели не поможет, сами разумеете…
– Тут же всего версты четыре! – изумился офицер. – Что ты несешь?!
– Никак не можно, ваш-бродь, – заверил проводник. – Дорога-то, сами видите, на берег уходит. А там через сопки да снова к реке. Вот у той горушки снова на лед и съедем. Там уж полегче будет.
– Опять через сопки?! – возмутился Чириков. – Да у нас же собаки еле живые! Вот же есть след – прямо вперед!
– Ваше благородие, коли меня вожем поставили, мне за дорогу и ответ держать, – приосанился Митька. – Желаете прямо ехать – воля ваша. Только уж не обессудьте: прежде я при свидетелях скажу, что нельзя того делать.
– Да что ж такое?! В чем дело?
– Ключи тута, – с важным видом сообщил служилый. – Сверху-то лед обычный, а снизу его водой теплой моет.
– Но ведь проехал же кто-то перед нами!
– Дык я ж и проехал – без груза.
– М-м-м… – застонал лейтенат, словно у него разболелся зуб. – Скажи, мы точно съедем на реку завтра?
– Как сказать-то? – ухмыльнулся Митька. – Правильно иль честно?
– Честно…
Митька получал почти удовольствие: на его глазах много дней подряд этот приезжий офицер мучил добрую сотню ни в чем не повинных людей – гнал и гнал их вперед. А теперь он, Митька, мучил его и чувствовал, что останется безнаказанным, – это было почти приятно!
– Ну, коли честно… А коли честно, то, может, и вовсе не скоро доберемся. Тама два перевала имеются. Не велики те перевалы, да псы наши и по ровному еле тянут. Не иначе, там груз на руках волочь придется.
Лейтенант выругался матом – длинно и заковыристо, но как-то беззлобно. Он, похоже, был в отчаянии, но старался сохранить суровый и мужественный вид. Митька даже слегка посочувствовал ему и сказал вполголоса:
– Ваше благородие, мы ж в Нижний острог, кажись, харчи везем. Ты бы подкормил иноземцев да на собачек им малость юколы выдал. Оно и ладно б было, а?
– Я уже думал над этим, – поднял голову Чириков. – Не имею права: мне приказано доставить груз в целости!
– Угу, – кивнул Митька, как бы соглашаясь, а сам подумал: «Доставляй, сволочь, доставляй. Может, по нашим костям высоко залезешь – капитаном станешь!»
– Понимаешь, Митрий, я и так пошел на нарушение: оставил часть грузов в Большерецке, – казалось, лейтенант угадал мысли собеседника и теперь пытался оправдаться. – Я велел их на «Фортуне» весной перевезти к устью Камчатки.