На краю Империи

Вагнер Идалия

На улице Федор поймал мальчишку, тащившего с деловым видом ведро с водой:

– Эй, малой, иди сюда, копеечку дам.

– Чего, дяденька?

– Есть у вас тут на деревне мужики, которые вольными возчиками страждущих возят?

– Есть, дяденька. Только ужо который день на казенной станции с лошадьми плохо, все к вольным идут. Не знаю, возьмется ли кто везти.

– Думай, парень. Еще денежку получишь.

– Может, Лукашка Оглобля возьмется? Кажись, он ужо приехал.

– Где твоего Оглоблю найти?

– Да вот дойдете

до церквы, а за ней сразу будет Лукашкин дом, у него большая береза рядом с домом.

– Ну, спасибо, малой. Держи.

Авдеев сунул мальчику две монетки, и они втроем оправились искать дом Лукашки Оглобли.

Лукашка был тощ, мал ростом и нисколько не соответствовал своему прозвищу. Зато жена его Аксюта была выдающихся статей – высокая, грудастая, дородная. Увидев чужих людей во дворе, она безошибочно определила:

– Лукашка, подь сюды, до тебя господа пришли. Видать, у казенных опять чтой-то случилось. Никого из вольных в деревне не осталось, все разъехались.

Когда на крыльце показался босой щуплый Лукашка с неказистой бороденкой, Павел тихонько присвистнул:

– Вот так Оглобля. Его самого не придется везти?

Мужик обвел своих гостей мутным взглядом, почесал затылок и изрек:

– Ехать чё ли?

– Да, нужно ехать. У нас дорога дальняя. Боимся в распутицу попасть.

– Энто да. В распутицу ехать никому не хочется. Далеко ли собрались, господа?

– В Иркутск нужно.

– Эвона, в Иркутск, значить, – мужик опять вздохнул, – Дальше можно нашим обчеством доехать. С рук на руки будем передавать, без задержки поедете. От свата, как говорят, до брата. Самовар и горячее поснедать будет. Так-то ладно вам?

– Ладно, Лукашка. Сколько денег стоить будет?

– Сколько? А сколь не жаль, – мужик жиденько рассмеялся, потом серьезно сказал – три копейки серебром верста. Не боись, лошадки у всех бодрые, довезем вмиг. А то и вправду погодка портится ужо. В сильный дождь попадете – никто не захочет везти. Там только по казенной надобности выезжают.

Авдеев махнул рукой:

– Ладно, Лукашка, едем. Только где бы нам поесть перед дорогой? На почтовой станции ничего нет, а животы уже к спинам приросли.

Мужичок меленько хихикнул:

– У них никогда ничего нет. У Кузьмича своей бабы нет, вот он и сам как попало снидает, и проезжающих голодом морит. Говорили ему, чтобы не баловал, а то начальство как узнает про такой непорядок, вмиг места лишит и жалованья. А так-то давай расчет до следующей станции, и будут вам и самовар, и пироги, и штей миска. У нас, то есть, вольных возчиков, такого, чтобы седоков своих голодухой держать, не бывает.

Бабы-то с вами едут, то есть мамзели? Для них сластей нет, а так брюхо набить всегда есть чем.

– Нет, женщин с нами нет, мы щам и простым пирогам будем рады, а то все запасы уже подъели. Верно, парни?

– А ну и ладно, господа хорошие. Ладно так-то.

Пока Лукашка с Авдеевым занимались

расчетами, Николай не мог не подмигнуть улыбчивой хозяйке, уж очень ему нравились такие женские стати. Кажется, она немного удивилась этой вольности, но внесла свою лепту в разговор:

– Не сумлевайтесь, довезет Лукашка. Он у меня лихой да быстрый!

Ребята с некоторым удивлением смотрели на Лукашку, который лихим и быстрым не казался, но возчик принял комплимент от жены как должное и довольно крякнул.

Затем он получил оговоренную плату от Авдеева и крикнул жене:

– Аксютка, корми господ. Поедем сейчас. И узелочек приготовь, как обычно.

В доме Лукашки было довольно сумрачно и пахло щами. Под крохотным мутным окном на лавочке сидела маленькая девочка и что-то серьезно говорила свернутой из лоскутков кукле. На печи надсадно кашлял дед.

Аксютка, вошедшая вместе с господами, весело прикрикнула:

– Батюшка, ты сейчас господ распугаешь своим кашлем-то.

Одновременно она что-то стряхивала с большого стола, придвигала лавки и сгоняла с них двух котов. Казалось, что с появлением хозяйки стало даже гораздо светлее и живее. У Николая даже пальцы зачесались, так хотелось ухватить за мягкий бочок, но усилием воли получилось воздержаться.

Ребята и их наставник чинно перекрестились на красный угол и уселись за стол, на которым быстро появилось блюдо с пирогами и крупно нарезанным хлебом. Хозяйка ловко вытащила из печи горшок с томленым варевом и налила четыре большие миски густых, наваристых щей. В каждой миске лежало по куску мяса с косточкой. Семья явно была зажиточной. Со двора зашел хозяин и присоединился к своим гостям.

Закончив метать на стол и собирать узелок в дорогу хозяину, Аксютка уселась на лавку, подперла пухлую щеку ладошкой и заворковала:

– А снедайте, снедайте. Скусные шти из свежей капустки. Они мне завсегда больше нравятся со свежей, чем с кислой-то. Снедайте, господа хорошие.

Павел и Николай оба отметили, что отношение к господам здесь другое, чем по ту сторону Урала. Спокойнее что ли, без лишнего подхалимства. Это нравилось ребятам, чувствовалось, что здесь жизнь иная, не та, что дома.

Дружно стучали четыре ложки. В дополнение к обещанным щам и пирогам появился чугунок с картошкой в мундирах и плошка с янтарным постным маслом. Жевали сосредоточенно, насыщаясь перед дальней дорогой.

После обеда поблагодарили хозяюшку и пошли на станцию за оставленными там вещами. Лукашка пообещал вскорости подъехать, как запряжет своих лошадок.

Когда подошли к почтовой станции, то поняли, что вовремя подсуетились с вольным возчиком. Навстречу шли крайне раздосадованные мужчины. Они явно направлялись по избам искать, кто их возьмется везти. Увидев Авдеева и парней, прекратили ругаться и бросились к ним:

– А что, господа, есть ли в деревне возчики?

– Мы нашли, подрядились уже. Сейчас поедем.