На краю любви
Шрифт:
Дверь открыл раскрасневшийся и хмельной Джо Маккормик, старинный друг, папани Балларда. Появление Джека его совершенно не удивило.
— О! Молодой Браун! Заходи, не стой на холоде. Мальчишки! Стакан новому гостю! Мясо только что сняли с решетки, так что ты вовремя.
Джек шагнул в дом, замер на пороге гостиной, торопливо обежал комнату глазами. Джилл не было.
Папаня Баллард помахал ему здоровенной обглоданной костью.
— Садись, Джеки. У нас сегодня по-домашнему, уютно и тихо, без
— А… Рождество?
— У Боженьки еще вон когда, а у моего внука — уже. Выпьем за самого младшего Балларда!
Могучий одобрительный рев сотряс стены. Джек наклонился к Джерри, сидевшему у самой двери на низенькой табуретке.
— Джер… а где Джилли?
— Ох, не спрашивай. Семейный позор. Она у Джейкобсов в гостях.
Джек скрипнул зубами. Праздничное настроение улетучилось. Но котенок все равно нужен.
— Где дом Джейкобса?
— На центральной улице, самый последний перед поворотом. Отбивать поедешь?
— Да нет… мне по делу.
Джилл доела третью порцию тыквенного пирога и откинулась на спинку стула, жестом отказавшись от ледяного шампанского. Пора!
— Миссис Джейкобс, я наелась, как слон, даже не знаю, как дойду до дома.
— Как? Уже?! Нет-нет, милая, еще совсем рано. Бубенцы Санты даже не прозвонили…
— Понимаете, Санту мы всегда встречаем в семейном кругу. Это традиция.
— Боже, как жаль… Саймон, ты отвезешь Джиллиан? Хотя, ты же выпил! Тебе нельзя за руль…
— Я отлично дойду сама, миссис Джейкобс. После такого сытного ужина просто необходимо… Аи!
Стук в дверь сотряс несчастный коттедж до самой крыши. Саймон кинулся открывать, Джилл воспользовалась моментом и тоже вышла в прихожую…
На пороге стоял злой, как тигр, Джек Браун.
Билли Осгуд и Эми Браун доели салат, допили детское шампанское, сходили пописать — и приступили к выполнению главного плана. Подарки бьши извлечены из-под елки и аккуратно вскрыты. Билли пришел в восторг и на некоторое время утратил дар речи, зато Эми едва взглянула на розовую коробку с прозрачной крышкой, сквозь которую глупо улыбалась белокурая Мисс Америка с устрашающим бюстом…
На глазах у девочки выступили злые слезы. Эми бросила коробку на пол.
— Я так и знала, Билли! Он все забыл. И я ему не нужна. Он просто отделался — купил мне эту глупую куклу…
— Эми, девчонки же любят кукол?
— У меня знаешь, сколько этих Барби? Тысяча! Мне мамочка их покупала просто так, без всякого праздника. Просто они все лежат в большом ящике, который никак сюда не доедет. Там и моя настоящая постель, и ковер на пол, и зеркало, и куклы, и кукольный дом — вот такой огромный!
— Ух ты! Везука тебе, Эми. А чего
— Не скажу. Все равно мне его не подарят.
В груди Билли Осгуда возгорелось пламя любви. Ему предоставлялся шанс отличиться перед возлюбленной, а Осгуды таких шансов не упускают.
— Эми, скажи, что ты хочешь, и я тебе сам это подарю! Клянусь дохлой вороной и луной в четверг тринадцатого!
Эми инстинктивно поняла, что клятва слишком страшная, чтобы относиться к ней легкомысленно.
— Ну… вообще-то я хотела котеночка…
— Эми! Да я прям щас пойду и поймаю тебе лесного дикого котенка, хочешь? У него кисточки на ушах.
— Ой! Хочу! А ты сумеешь?
После таких слов, сами понимаете, любой пойдет, даже через силу. А Билли Осгуд леса нисколько не боялся.
Джек привалился к косяку и мрачно буркнул:
— Извините за вторжение… Мисс Баллард, мне дико неудобно, но… у вас ключи от школы с собой?
— Да, но что… Джек, что случилось? Где Эми?
— Дома. Мне надо срочно, поэтому я позволил себе…
Джилл порывисто шагнула вперед.
— Я как раз собиралась уходить. Подождешь меня одну секундочку?
Джилл бегом вернулась в комнату и торопливо выпалила:
— Миссис Джейкобс, все было ужасно вкусно, просто замечательно, и я обязательно загляну к вам как-нибудь за рецептом… но сейчас я должна идти. И еще: Саймон, ваш сын, очень хороший человек. И он обязательно найдет добрую и милую девушку, которая будет о нем заботиться и полюбит его по-настоящему. Вот. Это кольцо. Прости, Саймон, но я не могу его принять.
— Но… почему?
Джилл вернулась к двери и встала рядом с Джеком Брауном.
— Потому что я люблю другого человека, Саймон. Вот этого. Джека Брауна. И ничего не могу с этим поделать.
Они открыли школу, разбудили Мисс Мурри и аккуратно отобрали у нее самого светлого из котят. На белого он не тянул, но кремовым, пожалуй, был. Самое же главное — у него уже открылись глаза, и теперь он с интересом таращил их на людей, лежа в теплом коконе из шарфа Джилл и шапки Джека.
А Джилл и Джек целовались.
Они стояли посреди пустого коридора подготовительной школы Сайлент-Крик и целовались так, словно вокруг был лес, и цветущая липа, и звездопад над головой, и Джеку было всего двадцать пять, а Джилл очень скоро должно было исполниться двадцать один…
Они целовались, не сводя друг с друга глаз, смеясь и задыхаясь от счастья, потому что ничего не изменилось за эти десять лет, и кожа женщины была горячей и гладкой, а руки мужчины — крепкими и надежными.
Они сцеловывали с губ и глаз друг друга боль потерь, тоску одиноких ночей, неуверенность и опустошенность, ощущение свинцовой тоски.